|
| К свежему номеру |
Образ Жизни Новогодний экстрим по-русски
Юрий ЧЕРНЫШОВ Затевая перед Новым 2010 годом поездку в далекое Прионежье, в поселение «анастасийцев» Залесье, трудно было отделаться от предчувствия того, что посещение поселения – есть только повод увидеть его на фоне российского пространства. Ведь посетить подобное поселение можно было бы и в других, более близких местах. Даже в Саратовской области, где они хоть и находятся в самом начале своего становления, но все-таки имеются. Да на пути к Онежскому озеру лежит Владимирская область, в которой есть несколько поселений анастасийцев,
к которым отношение местных властей, по меньшей мере, прохладное. Именно здесь изначально обосновался и сам зачинатель течения Мегрэ, и здесь, наверное, проросли первые зерна взаимной неприязни анастасийства
и православия.
(Окончание. Начало см. в №№ 1 (515), 2 (516), 3 (517) за 2010 г.)
Посещение поселения анастасийцев и пребывание в нем приводит к некоторым выводам о причинах неприятия этого движения и нападок на него со стороны православной епархии (а кроме православия, ни от какой иной конфессии нападок не слышно). Можно бы и отмахнуться, но все чаще приходиться замечать, как одна из конфессий, формально не имеющая, согласно Конституции, никаких преимуществ перед другими, все больше не мытьем, так катанием, изменяет свой статус на «самую равную» среди равных и все более приближается к статусу государственной религии. Вот уже и спортсменов провожают на зимнюю олимпиаду в Ванкувер через Храм Христа Спасителя, скоро, глядишь, и школьные занятия будут начинаться с молитвы, и в армии уже вот-вот введут должности священников, и молебны начнут служить за модернизацию вообще и за каждое из пяти ее направлений в отдельности.
Этот процесс приватизации социальной (да и государственной, чего уж греха таить) жизни общества, избирательные действия православия хорошо наблюдается на всем маршруте поездки по России. Особенно заметно усердие церкви, «приватизационный» характер наступления клерикализма в городах и коммерческое обрамление религии в тех местах, что исторически являлись центрами православия. Владимир и Суздаль – яркие тому примеры даже при беглом взгляде. Так называемые Поклонные кресты при въезде в города стали уже привычным явлением. И одна из главных российских святынь – Успенский Собор во Владимире – является путешественнику сначала как фон для почти трехметрового креста на въезде в город. Но то, что будут приватизированы церковные росписи в этом храме, казалось немыслимым. Святые отцы развеяли это предубеждение. Главный Собор города – Успенский – доступен для бесплатного посещения лишь в той части, где можно поставить свечки за здравие либо за упокой. Войти же в ту часть Собора, где сохранились росписи Андрея Рублева, можно лишь за плату в 50 рублей. Входными билетами бойко торгует киоск с сувенирами снаружи Собора. Школьникам – скидка. Полностью туристско-экскурсионным стал Суздаль – еще один из центров православия, расположенный в тридцати километрах от Владимира. В Суздале слились воедино религия, историко-культурное наследие и знаменитая медовуха. Медовуха здесь продается во множестве лавочек и – даже зимой – с лотков на площади перед храмами. С пластмассовой бутылочкой туристы не расстаются, даже посещая архиерейское подворье и другие религиозные объекты. В целом, здесь складывается впечатление, что православие становится сугубо городской конфессией. Конечно, и в сельской местности восстанавливаются и строятся церкви. Но сам характер демографических и миграционных процессов таков, что село все же вырождается. И с точки зрения численности паствы и доходности представляет малый интерес для такого коммерческого предприятия, каковым является сегодня православная церковь. Поэтому гораздо чаще по сторонам дороги маячат руины, а не восстановленные храмы и церкви или хотя бы их новоделы.
Анастасийство претендует на роль новой сельской волны и не скромничает в масштабах, обозначая свои цели. Так, один из сегодняшних проповедников анастасийства Вадим Карабинский в своем письме к президенту обещает решение многих российских проблем, как только в анастасийских родовых поместьях поселится пятая часть всех россиян (то есть около 30 миллионов! – Ю. Л.). Предположение, что подобное может произойти, похоже на необузданную (или болезненную?) фантазию. Но вряд ли такая перспектива испугает хоть кого-то из жаждущих приватизировать всю потенциально православную паству и толкает на создание сказок об анастасийстве как о секте с тоталитарным характером. Сам Мегрэ полностью отвергает подобные обвинения. В обращении к В. Путину, когда тот еще был президентом, Мегрэ писал: «Я высказывал в книгах свое отношение к Богу, но не думал о создании какой-то религии. Просто писал книги о необычной красивой отшельнице сибирской тайги и ее пылкой мечте о прекрасном. Бурная реакция людей разного социального положения, популярность книг в России и за рубежом, возможно, и похожа на религиозность. Но я думаю, дело здесь совсем в другом. Идеи, философия, информированность сибирской отшельницы, язык, которым она общается, будоражат души людские».
Мегрэ все-таки слегка лукавит, говоря, что «бурная реакция людей … похожа на религиозность». Его идеал – язычество, к нему он прямо призывает в одной из своих книг. И это служит серьезным основанием православным критикам для нападок на анастасийство вообще и особенно на него, создателя течения, Мегрэ-Пузакова. Православные центры Владимир и Суздаль, как ни удивительно, стали оселками, на которых Мегрэ отточил свое неприятие православия, и которые вполне могли вызвать особенное негодование православной епархии.
Обращаясь к историческим источникам, Мегрэ так выразил отношение к православию: «…первым необходимым действием может быть только покаяние перед своими предками, которых сейчас называют язычниками, которых оклеветали, которых мы предали. Предали традиционную славянскую культуру наших отцов и матерей. Культуру, существовавшую десятки тысячелетий. Мы назвали традиционным для Руси христианство. А оно всего-то лишь одну тысячу лет существует на Руси и никак не подпадает под термин «традиционное»…
Опираясь на документы, Мегрэ бьет, что называется, наотмашь по истории православия на Руси: «Именно константинопольское духовенство приложило свою высокую духовность на внедрение на Руси крепостного права».
Документ из архива Суздальского музея свидетельствует: «В XVII веке в Суздале по-прежнему преобладало церковное землевладение. Монастыри и архиерейский дом были крупными земельными феодалами, располагавшими огромными средствами и даровым трудом многих тысяч крепостных».
Издеваясь над любимой ссылкой православных иерархов на традиционность православия для Руси, Мегрэ обращается к истории завоевания Руси татарами: «Так что же произошло при подходе отряда Батыя к Суздалю? И причем здесь традиции и любовь? Население Суздаля в то время составляло менее 4 тысяч человек. В основном это княжеская дружина да слуги князя, ремесленники и высокопоставленное духовенство с множеством даровой прислуги, прячущееся от народа за монастырскими стенами. Вокруг Суздаля и Владимира проживали десятки тысяч крестьянских семей, которые и могли оказать достойное сопротивление агрессору. Но они этого не сделали, не встали в ополчение, не пошли за монастырские стены защищать духовенство. Они его попросту ненавидели. Заметьте, не Бога, а своих угнетателей, Бога народ любил и почитал. По этой же причине не встал народ на защиту и города Владимира. Батый выжидал шесть дней, прежде чем идти на штурм Владимира. Он ждал, чтобы разнеслась весть: не народ я захватываю, а его поработителей».
Такая интерпретация истории не могла, естественно, остаться без реакции православия, и оно не осталось в долгу. Упоминавшийся мной ранее самый последовательный и беспощадный критик анастасийства д. и. н. священник Петр Иванов буквально пригвоздил «учение» Мегрэ. «Сектантская антропология ничуть не менее сумбурна, чем богословские умствования», – пишет он в своей в своей обстоятельной статье «Культ Анастасии: таежный сериал для советской образованщины, или Гитары, деньги и кедровая каша в голове». Тут, правда, и историк Иванов остается священником, полагая, что на российском социальном пространстве образовалась всего лишь секта. Это, пожалуй, единственное в его анализе, что вызывает серьезное возражение.
Если бы это была лишь секта в ее исходном понимании, то и говорить серьезно о ней не стоило бы. Проблема не в религиозном содержании анастасийства, а в характере социального явления. Явления, по-существу отвергающего государство, стремящегося вырваться из-под его опеки, «выйти из системы», как это называет «гуру» Карабинский, и при этом утверждающего, вплоть до обращений к президенту, что они, анастасийцы, делают благое дело для государства же, освобождая его от многих забот о них. Самым бредовым в этих декларациях представляется утверждение, будто и заботы государства об образовании детей поселенцев не потребуется. Кажется невероятным, но, скажем, Карабинский так заверяет президента: «За образование своих детей тоже беру ответственность на себя. Нам не нужны места в детских садах и школах. Нам не нужны часы работы нянек, воспитателей и учителей. Дети будут понимать школьную программу значительно лучше тех детей, которых заставляют учиться в школах. При необходимости они сдадут любые экзамены…».
Невежество и бахвальство сквозит в каждом слове этой фразы. И проблема в том, что при очевидных для любого здравомыслящего человека нелепостях, несуразицах и противоречиях «мегроидства», сотни тысяч людей внемлют подобному бахвальству, не замечая невежества, а у миллионов грамотных людей заварилась в головах «кедровая каша». Государство же оказалось совершенно неспособным противостоять натиску невежества. Что-то неладно в образовательных программах, если они не учат хотя бы элементарному логическому мышлению. Но вызывает большое опасение и то, что внедрение в школьное образование религиозных предметов еще более усугубит сложившееся положение. Религиозности обществу, думается, это не прибавит, а невежество усилит.
Обнадеживает при этом то, что, независимо от отношения к анастасийству православия, здравый смысл сплошь и рядом преодолевает «пророческие» бредни лидеров «мегроидства», отбирая для практики здоровое начало – приблизить свою жизнь к природе, к земле. С возрождением традиций народного творчества, но без поклонения языческой обрядности. И, в сущности, речь может идти о появлении разновидности фермерства и ничего другого. В таком варианте «одноэтажная Россия» видится вполне реальным проектом. Но реализация его возможна не в отрыве от государства, а только при его заинтересованном участии. Но чего нет, того – нет. Потому и наблюдаем нескончаемую борьбу невежества с мракобесием или наоборот. На этот горький, но, увы, главный вывод наводит прямое знакомство с анастасийством и некоторыми его лидерами.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
