|
| К свежему номеру |
Книжная Полка Писатель у микрофона
Алексей ГОЛЯКОВ Те, кому ныне за тридцать пять, наверняка помнят передачу, которая практически ежедневно выходила по радио, – «Писатель у микрофона». Изменились и время, и место писателей среди нас. Да и сами они, бывшие до рубежа 80-х – 90-х годов на протяжении весьма длительного исторического периода в неписаной общественной табели о рангах на такой высоте, как выразился недавно Михаил Веллер, что выше них мог быть только господь Бог, стали сегодня «многостаночниками». Журналистами, имиджмейкерами, политологами, некоторые – депутатами или кандидатами в депутаты. Но при всем при этом они не утратили именно писательского взгляда на жизнь. Он принципиально отличается от журналистского тем, что художественно расцвеченные под их пером факты, – вроде бы всем известные, намозолившие глаз, – открывают в себе всякий раз и некую новую информативность. Хотя, на первый взгляд, уже все сказано ранее другими об этом и по много раз. И чего здесь получается больше – литературы, публицистики или чистой фактографичности (пропущенной, безусловно, через себя), определить невозможно. Да и нужно ли? Главное, чтобы было написано «вкусно», а то, что критики, по привычке кропя в своем жанровом законодательстве, не поспевают за бурной действительностью, – это их, как говорится, проблемы.
Кто-то вспомнит, что есть такое словечко «стеб» – применительно к сборнику Алексея Колобродова «Алюминиевый Голливуд», вышедшему в этом году в Саратове в издательстве «Научная книга», но будет не совсем точен. Рассказы-эссе; зарисовки с «натуры»; «физиологические» (выражаясь критическим штилем позапрошлого века) очерки; автобиографические без прикрас и оговорок, откровения; едкие политические фельетоны на тему принснопамятной столицы Поволжья оказываются в книге слишком «нелинейными», многофункцинальными в содержательном плане.
Здесь тот случай, когда издевательство над частым идиотизмом родной действительности – «мера вынужденная», к тому же преподанная в форме иронии, переходящей в самоиронию. И главное – именно писательское проявление автора: он цепко ухватывает сюжет в каждой из частей сборника, даже когда излагает, пересказывает события из своей ли биографии или из десятилетия лихих девяностых отдельно взятого саратовского региона, а не только показывает в режиме «здесь и сейчас».
Автор оперирует сущностной событийностью, а не механической, и потому у него в одном рассказе уживаются хрестоматийная история Анны Карениной, спроецированная на обделенное отечественным кинематографом и словесностью бывшее МПС, катаклизм с пожилым путейцем-тружеником Толяном, вдаренным по лысине из окна проходящего пассажирского состава вовсе не пыльным мешком, и история друга этого стрелочника «по жизни», – неудавшегося медика, удравшего из профессии после первого же вскрытия в морге, охотника и рыболова Славяна (рассказ «Железнодорожный попс»). Венчает повествование о железнодорожниках лирическое отступление о Городе, куда рано или поздно сходятся все наши пути, и в этом Городе закономерной, выстраданной наградой после всех дорожных жалоб предстает в своей обескураживающей наготе материализованный смысл бытия. А именно – «Перпетуум мобиле мировых бестселлеров, полночная греза застойного допризывника, пограничный с пространством фон вожделенного Эдема». Понятно, о чем автор – о любви. Одна из образных деталей по теме и подсмотрена, наверное, в поезде, – идеальном месте для сбора и обобщения писательских наблюдений, ибо трудно найти что-то иное, где люди были бы на несколько часов просто элементарно близко друг от друга – «о, это в шортах с искусственной неряшливой бахромой бедро незнакомой женщины!»
Или мини-эссе «Иван Бунин», где многострадальность творцов «дембельского поезда» в Советской (да и в Российской ныне!) армии обрастает невероятными смысловыми контурами. Они захватывают в свои объятия имена и явления, казалось бы, из несоединимых эпох и контекстов. Первые прорывы в изображении дедовщины в официальной литературе (начинавший на заре своей литературной юности в качестве поэта – борца за мир Юрий Поляков, автор «Ста дней до приказа», подарил солдатам повесть, которую они, невзирая на уровень образования, зачитывали до дыр) сменяются флиртом совсем другого, – в сопоставлении с прямолинейным Поляковым, – поэта. Тот, познакомившись с молодой художницей в Москве, узнает: был, оказывается, у нее то ли муж, то ли ухажер из богемы, в корень обрусевший азиат, но вот изюминка – в постели у него акцент появлялся. Сама персона И.А. Бунина тенью промелькает в эссе, стиснутая временем и обстоятельствами, а также непривычным смокингом перед вручением ему знаменитой премии. «Но нам бы его проблемы!» Снова казарма, где узбек Таймыр-Мирзоев, штатный «семафор» в том дембельском поезде, после отбоя героически крадется в офицерскую канцелярию, обнаруживает там на стене нечто совершенно необычное для себя – портрет какого-то русского писателя Бунина кисти неизвестной художницы, и водружает его подобно иконе на двери умывальной комнаты и далее трет крантики до седьмого пота. Рядом студент истфака Миша Беренштейн стирает портянки «дедушкам», попав в армию по преступному сговору призывной комиссии, которая смотрела да не увидела за его очками «минус девяносто» близорукости. Что остается делать Колобродову, как автору, в финале – кроме как резким штрихом обозначить пропасть между двумя упомянутыми соплеменниками из Азии. Под бдительным оком автора «Листопада» и «Темных аллей» угнетенный узбек в умывальне от такой жизни заговаривает на чистом русском – безо всякого акцента. Катарсис, так сказать, под бульканье воды из надраенного «салагой» крана.
«Алюминиевый Голливуд» – на то и алюминиевый, что спаян, как щитами, равноценными темами и персонажами, без всяких «гвоздей» и «красных нитей». Пишет Колобродов без разделения на главное и на то, что иные литераторы любят подавать на «десерт». О собственных отроческих и юношеских годах, проведенных в «уездном» Камышине в смутно-беспокойно-многообещающие перестроечные годы («День текстильщика»), о ностальгирующих за бутылкой водки срочниках по еще вполне мирной («нечеченской» и «неафганской») службе. И их байки о женщинах, что находятся вблизи военных мужчин, могут показаться пошлыми, но – только не тем, кто реально служил («Рассказы об армии»). О местечковых антигероях, чья документальная «всамделишность» переросла с течением времени в анекдотичность и стала предметом скорее художественного интереса в разрезе воспоминаний о минувшем, нежели политологического («продюсер Д. Аяцкий», «Мальцев, Меркулов и примкнувший к ним Мирошин», конферирующий Шинчук, звукорежиссирующий Лисовский и другие лица из поп-политик-шоу «Московская, 72», фельетон «Приход от ухода»). Везде автор незаметно для себя говорит именно в микрофон. Предполагая аудиторию не столько читательскую, сколько ту, которая может и захлопать, и засвистеть.
И тут дело даже не в пересечении стиля его книги с его же ролью телеведущего в «Общественном мнении», а опять-таки в почти изжитом сегодня в масс-медиа писательском слове, узнаваемом в строках Колобродова, которое, – кто бы что в саратовской полит-тусовке ни говорил и в чем бы кого-либо ни подозревал, – по качественным своим признакам не может заказываться «сверху» или «снизу», а является авторским по определению. Колобродову не занимать собственной предыстории в этом плане. Учеба в Литинституте в семинаре Анатолия Приставкина, публикации в ставшем историческим альманахе «Апрель», в «толстяках» «Урале» и «Волге», в авангардном «М-House Magazine», – составные совсем не плохого багажа в досье любого пишущего. И – говорящего с экрана.
Весь номер на одной странице
|
В Подмосковном городе Голицыно 1 мая открылся учредительный съезд политической партии «Рассвет». Идея партии выросла из предвыборной кампании Екатерины Дунцовой, которая пыталась стать кандидатом на выборах президента РФ, но ЦИК РФ отказал ей в регистрации инициативной группы. 
22 апреля в городской больнице №6 Саратова на 66-ом году жизни скоропостижно скончался Алексей Петрович Битюцкий. 
Как сообщает редакция, 10 апреля сайт «Свободных новостей» оказался недоступен для абонентов крупных российских провайдеров: МТС, Билайн, Дом.ру, Ростелеком. У части читателей сайт просто не загружается, у части подгружает страница с информацией о том, что доступ к ресурсу ограничен на основании федерального закона № 149 «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». У читателей, которые находятся за пределами страны, проблем с доступом к сайту нет. 
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
