|
| К свежему номеру |
Наша война, наша победа. Взгляд патриота 9. Работяги военного неба, или Чем Кожедуб лучше Хартмана
Денис КРЕЛЕНКО В 20-х годах прошлого века творец теории воздушной мощи Джулио Дуэ утверждал: "Завоевание господства в воздухе станет в будущих войнах необходимым, а возможно, достаточным условием победы". Вторая Мировая война эту сентенцию в основном подтвердила. Самолеты, особенно боевые, представляют собой сгустки человеческой мысли. Они являются воплощением высочайших технологий, генерируемых народом, помноженных на культуру производства, достигнутую национальной индустрией. Люди в авиации тоже особые. Американцы утверждают, что значение интеллектуального коэффициента (IQ) военных летчиков вне конкуренции.
В последние 15 лет успехи советских ВВС в Отечественной войне были поставлены под сомнение. Были выдвинуты следующие постулаты: 1. Советские ВВС, будучи мощной силой, очень скверно провели первую кампанию 1941 г., полностью уступив небо противнику. 2. Советские самолеты перманентно уступали образцам, служившим в люфтваффе. 3. "Сталинские соколы" имели удручающе низкий уровень боевой подготовки, что привело к превращению воздушной войны в бойню, где нацистов "завалили трупами". Перечисленное неверно или соответствует действительности лишь частично.
Люфтваффе: начало катастрофы
Первое из упомянутых положений критики не выдерживает. С первых дней войны советская авиация дралась яростно и небезуспешно. По немецким данным, только люфтваффе за неполный месяц боев лишились 1284 машин из 3900, выделенных для действий на востоке. Причем это не конечная цифра. Нацисты не учитывают потери своих сателлитов, а у них было еще 800 с лишним единиц. До 19 июля в воздухе и на аэродромах гибли, кроме немцев, еще румыны, венгры, хорваты и финны. Последним досталось больше всех. Советские ВВС мастерски нанесли упреждающий удар по пунктам базирования авиации Суоми и сожгли более 40 самолетов. Так что в итоге было уничтожено не менее трети от начальной численности воздушного парка врагов. Это превосходный результат, достигнутый в худших условиях из тех, что можно представить. Подобного противодействия люфтваффе прежде не испытывал никогда и нигде.
Так что муссируемые слухи о быстрой гибели советской авиации явно преувеличены. Отставной нацистский летчик Греффрат, коему поручили написание итогового труда о проигранной войне, подметил любопытное: за первые две недели войны на востоке немцы потеряли больше, чем за любой последующий отрезок времени равной протяженности. С экс-нацистом согласны многие. Например, советский военачальник Г. Захаров, констатировавший, что летом 1941 г. его авиадивизии удавалось такое, что не всегда получалось позже в несопоставимо лучших условиях. На первый взгляд — парадокс. Но если вдуматься — отнюдь. Захаров наблюдал за действиями авиации Западного фронта, управление которым было потеряно. Не получавшие приказов авиасоединения занялись тем, что нравилось летчикам. Истребители уничтожали самолеты врага, бомбардировщики разрушали ранее разведанную инфраструктуру авиации противника на его территории. Следствием первой недели стали 807 поверженных супостатов, ставших трофеями "несвязанной" деятельности "соколов".
Но властная вертикаль восстановилась, и воздушных бойцов лишили права вести "собственную войну". Все силы перенацелили на штурмовку моторизованных колонн вермахта. Бомбить наступающих отправили все, что летало. В результате, за вторую неделю было сбито "всего" 477 самолетов врага. Формально налицо негативная тенденция: показатели деятельности ВВС вроде бы снизились. Зато возросла полезность. Нацистские танкисты и пехотинцы буквально взвыли. Мемуары любого гитлеровца, шагавшего по русской земле летом 1941, нашпигованы жалобами на советские самолеты, непрестанно атаковавшие немцев. Так на практике воплощался принцип взаимодействия ВВС и сухопутных армий, заложенный в советскую военную доктрину. Летчиков привлекли к ликвидации кризиса, что было верно и своевременно. Самоотверженная и влекущая потери работа "красных" ВВС портила отчетную статистику авиационных штабов, зато на земле перевели дух.
А вот люфтваффе, декларировавшие в наставлении тот же принцип взаимодействия, на деле воздерживались от его осуществления. В уставе значилось, что прежде, чем помогать наземным силам, следует очистить воздух. Однако воздух не очищался. Русские упорно присутствовали в пятом океане, и перебить их всех возможным не представлялось. Соответственно педантичные командиры люфтваффе не спешили переходить к организации взаимодействия. Концепция блицкрига впервые захромала. В тактике и на уровне отдельных операций немцы еще превосходили русских, но стратегия уже потрескивала.
Гитлеру докладывали о 6000 советских самолетах, уничтоженных к середине июля. Немецкие танкисты и пехотинцы, напротив, жаловались на летунов, лишь эпизодически помогавших войскам идти маршрутами "Барбароссы". Причем генералы указывали, что львиную долю советских самолетов уничтожили гусеницы танков вермахта, а не летчики.
Так сложился специфический почерк германской авиации в войне на востоке. Воздушный флот как бы дистанцировался от потребностей сухопутных войск, занявшись своей войной. Впервые вместо господства удалось добиться лишь локального превосходства в воздухе и стерпеть параллельную деятельность ВВС СССР. Между тем, задачу Герингу формулировали просто — уничтожить советскую авиацию. С задачей немцы не справились. Несколько раз Геринг заявлял, что цель достигнута, но каждый раз врал.
Вообще, если проследить боевой путь люфтваффе, создается странное ощущение полной несостоятельности. Министерство авиации, претендовавшее на право изрядной самостоятельности в ведении войны, провалило все важные задания, возлагавшиеся на него. В 1940 г. люфтваффе позволили англичанам сбежать с континента на родной остров. Спустя несколько месяцев была проиграна воздушная "битва за Британию". Летом 1941 летчики Геринга позволили затянуться "блицкригу" против СССР. Зимой 1942-1943 гг. провалилась попытка прокормить Паулюса, зажатого в Сталинграде. Позже подчиненные рейхс-маршала не смогли отразить союзного воздушного наступления на рейх. Тогда же немцы отдали небеса над Восточным фронтом. После чего люфтваффе в судорогах помирал до весны 1945 г.
Возвращаясь в 1941, следует указать: крупное поражение советской авиации не означало ее конца. Невзирая на резкое сокращение численности самолетов, на развал системы базирования и дефицит снабжения, сопротивление продолжалось. Немцы по-прежнему преследовали мираж воздушного господства, лишь от случая к случаю выполняя заявки с земли на огневую поддержку и истребительное прикрытие.
Самолеты
Нынче прижился тезис о "сталинских гробах" советских ВВС и изощренности инженерной мысли гитлеровцев, чей гений создал непревзойденные образцы. По этому поводу есть разные мнения. Обычно сопоставлению подвергают характеристики истребителей. Так уж повелось, что скоростные хищные машины воздушных бойцов вызывают особое внимание. Традицией пренебрегать не станем. Заметив, впрочем, что главными в небе являются не маленькие свирепые звери, чей удел оборона, а те, кто призван наступать. Ударные самолеты, штурмовики и бомбардировщики — истинные управители небесного бала. От успешности их работы зависит исход войны. Вскользь помянем: советские ударные самолеты были лучше германских аналогов. Штурмовики Ильюшина, нахальные пикировщики Петлякова и прекрасные туполевские универсалы имели параметры, о которых немцы лишь мечтали.
Но вернемся к истребителям. В канун войны советский парк машин этого класса располагал моделью, обеспечивавшей качественное превосходство в воздушных баталиях. Речь идет о МИГе-3. Истребитель Микояна и Гуревича при наборе устранимых недостатков имел неоспоримое достоинство — высотность. Его мотор обеспечивал оптимальную работу на высотах более 5 км. Это означало, что машина могла заблаговременно набирать высоты, большие, чем любой боец люфтваффе, и атаковать сверху, увеличивая скорость в пикировании. Единственной защитой в этой ситуации было бегство вниз. Но там нацистов поджидали верткие истребители Лавочкина и Яковлева.
Однако в разгар войны советское руководство сознательно отказалось от МИГа. Фабричные мощности потребовались для иной цели. Те же станки производили "сердца" для лучших друзей советской пехоты — ильюшинских штурмовиков. Форсируя их выпуск, пожертвовали истребителем, четко расставив ценностные ориентиры. Огневую поддержку войск предпочли воздушным боям. После сделанного инициатива в воздухе перешла к немцам. Тактика, характерная для "мигов", стала их достоянием. Немцы валились вниз, обстреливая советские самолеты, затем, не ввязываясь в невыгодный бой на виражах, убирались обратно на высоты. Догнать их на вертикалях ранние Яки и "лавочкины" могли не всегда.
Началась гонка за превосходством в вертикальной маневренности. На пути советских конструкторов оказалась масса мешающих успеху объективных причин. Слабые моторы заставляли предельно облегчать самолеты, что сказывалось на ограничении вооружения и оборудования. Выход нашли в улучшении аэродинамики. Советские машины буквально "вылизывали", добиваясь летучих форм. Вдобавок пришлось импровизировать с материалами: после потери Волховского и Днепровского алюминиевых комбинатов возник кризис "крылатого" металла, вынудивший строить планеры из подсобных материалов. В ход пошли фанера, пропитанная древесина и т. д., что отрицательно сказывалось на прочности и живучести конструкции.
Изумление вызывает то, что в таких условиях к середине 1942 г. СССР стал получать от науки и промышленности конкурентоспособные истребители. Сначала немцев догнали по параметрам летно-технических характеристик машин. Тактические возможности воздушных бойцов сравнялись. Затем, когда в каждый самолет сумели засунуть приемо-передатчик, ВВС РККА стали управляться не хуже оппонентов. С 1943 г. разнились лишь второстепенные технические элементы истребителей, не менявшие общего баланса. В тот период сказалась идеальная способность советской промышленности к мобилизации, благодаря которой при качественном паритете ВВС РККА обрели существенное количественное превосходство. Нацистов погнали с неба.
Уважив германскую инженерную мысль, упомянем о качественном скачке, связанном с переходом люфтваффе на реактивные машины, последовавшем в 1944 г. Но кардинального улучшения этот сильный шаг Германии не принес. Настала пора нацистам расшибить лоб о ресурсный кризис. Нехватка керосина для боевой деятельности и переучивание пилотов подрезали реактивные крылья пилотам люфтваффе. Господства в воздухе союзники не потеряли.
Как считать победы
В этом месте начитанный скептик вправе возразить, что цена за перехват небесной инициативы была слишком высока, и привести цифры, согласно которым нацистский истребитель Хартман сбил 352 советских самолета, тогда как лучшие из наших пилотов Покрышкин и Кожедуб имели на счету всего 59 и 62 врага соответственно. Усугубляя эффект, можно вставить, что победную планку в сотню машин за Хартманом перешагнули еще 104 нацистских аса. Это сильный аргумент, за которым обычно следуют рассуждения о том, что Сталин гнал в небо бойцов, имевших 30-40 часов летной практики, тогда как геринговские выкормыши еще в училище набирали 150-300 часов. Далее следуют рассуждения о беспомощности и безынициативности "соколиков" и прочее в том же духе.
Тут напрашивается встречный вопрос. Это кто безынициативен? Гастелло или Талалихин? Или летчик Горовец, дравшийся в одиночку с двадцаткой нацистских бомбардировщиков и сбивший восемь из них?
С короткими сроками обучения тоже не все однозначно. Читаешь, к примеру, об американских подвигах у Мидуэя и наталкиваешься на информацию об очень ускоренной подготовке рузвельтовских "коршунов", налетавших до боя 10-20 часов и сгинувших под японским огнем. Но критики Рузвельта или упреков его в бесчеловечности что-то не слышно. А немцы в 1943-1944 гг. занимались по урезанной программе и тоже ничего, никто не возмущался. Кстати, камикадзе в Японии тоже не от хорошей жизни завелись.
Теперь сравним Хартмана с Иваном Кожедубом. Воевал Иван Никитич на лавочкинских истребителях. Оправданно ли сравнение автора 352 побед с обладателем 62? Вполне! Надо поделить количество вылетов летчика на число побед и получить эффективность тандема "пилот + машина". Так вот: за войну Хартман вылетал 1403 раза. Кожедуб поднимался в 330 боевых вылетов. Делим, получаем итог: в обоих случаях победой кончался примерно каждый четвертый вылет.
Как видим, никакого арийского превосходства нет и в помине. "Белокурая бестия" летал чаще и, естественно, больше сбивал. Может быть, это хорошо? Как раз нет. Частота вылетов — мера вынужденная. Численно скромные силы люфтваффе были перенапряжены. Чтобы обеспечить приемлемый уровень присутствия в воздухе, немцы взлетали до четырех раз в день и больше. А это приговор. Усталость косила "экспертов", поэтому из полусотни немецких асов погибли 23 летчика. А потери пятидесяти советских "мастеров" ограничились каждым десятым.
Еще один нюанс. Высокие немецкие показатели определяются, в том числе, и наличием целей: многочисленная советская авиация бывала в небе всегда, а малочисленная германская — от случая к случаю. Мишеней для советских "мастеров" было меньше в разы. Итак, равенство возможностей Кожедуба и Хартмана доказано с очевидностью. На самом деле это заблуждение. Кожедуб лучше антипода.
Сквозь призму полезности
Герр Эрих имел недостаточек: он как огня боялся бомбардировщиков. Дело тут в тактике, характерной для большинства тузов люфтваффе. Отправляясь в полет, "эксперты" Геринга в основном получали право свободной охоты, конкретной целью их не связывали. Задача одна — сбивать. Асы забирались повыше, заходили со стороны солнца и, камнем падая вниз, приближались к русским с кормы. Метров со 100 или 50 немцы открывали огонь. Результативность роли не играла. Сбил, не сбил — свободен, можешь убираться обратно на большие высоты. У такой тактики была слабинка. Она предназначалась, в основном, против истребителей. Летчик истребителя с трудом обозревает заднюю полусферу и может стать жертвой внезапного удара. С бомбардировщиком труднее, у него всегда имелась огневая точка, прикрывающая корму. Не связанный пилотажем стрелок-радист мог своевременно обнаружить атакующего врага и прицельно обстрелять его. Такую долю риска Хартман считал чрезмерной. В его пилотской книжке, где значились первые 150 побед, всего 14 ударных самолетов.
Известен эпизод, когда Хартману поручили спасти румынские нефтепромыслы от ударов союзной авиации. Подведя группу к цели, "белокурый" замешкался. Американские бомбовозы имели по 10 крупнокалиберных пулеметов с независимыми и внимательными операторами. Построение янки позволяло встречать перехватчиков буквально стеной огня из сотен стволов. Это Хартману не нравилось. К счастью, подфартило: в поле зрения показались эскортные истребители "Мустанг", и "рыцарь" переключился на них. Пока пилотский молодняк гробился об огненный барьер, Хартман сжег пару "мустангов", что было нетрудно.
Однако пока лучший из лучших убивал истребителей, американцы сбросили бомбы и не куда-нибудь, а на единственный источник германской нефти, т.е. объект, имеющий экстраординарное значение. От его защиты Хартман фактически уклонился. У нас за подобное шкурничество летчик пошел бы под суд. В рейхе он стал кумиром. Правда, рабочим нефтепромыслов или пехоте вермахта было абсолютно все равно, фигуряет Хартман в небе или нет. Бомбы им на головы сыпались в любом случае.
Этот эпизод — превосходная иллюстрация к истории люфтваффе. Геринг и его "эксперты", за редким исключением, старались на "себя-любимых", не сообразуясь с потребностями фронтового "быдла". У нас, к счастью, было иначе. Принцип взаимодействия родов войск соблюдался повсеместно и свято.
В августе-сентябре 1944 г. войска Малиновского при интенсивной поддержке с воздуха добрались до нефтяных полей Плоешти и определили судьбу люфтваффе. Бензиновые корчи стали его уделом. Но еще прежде, чем случилось непоправимое, Гитлер уже расписался в воздушном поражении. С весны предпоследнего года войны в рейхе свернули производство ударных самолетов. К Рождеству бомбардировщики и штурмовики составляли всего 13 процентов матчасти люфтваффе. Это значило, что инициатива уступалась союзникам. Рассчитывать на огневое содействие с неба вермахт более не мог. Без этой помощи закатились звезды гитлеровской пехоты и танкистов. Вдобавок Гитлер распорядился бросить наличные истребительные силы на Запад, рассчитывая хотя бы затруднить работу союзной авиации по объектам рейха. То была последняя ошибка. Лишившись "зонтика", немецкие войска сполна хлебнули кошмара безраздельного господства советской тактической авиации. Между тем, на объемах союзных авиаударов эта мера не сказалась вовсе, они нарастали лавинообразно, по мере того, как безбрежная экономическая мощь США наводняла британские аэродромы новыми самолетами.
Осиротевшие солдаты вермахта с оглядкой на национал-социалистических воспитателей двусмысленно горевали о своей судьбине: "Если в небе серебристые самолеты, значит, прилетели американцы, если камуфлированные — англичане, если на крыльях звезды, значит, трудятся русские, зато когда самолетов нет — это люфтваффе". Лучшей характеристики Герингу и его подельникам не придумать: любые сопоставления качеств ВВС РККА с противником нужно осуществлять лишь через призму полезности. В этом случае формируется справедливое мнение о нашей воздушной мощи и людях, ее создавших. Неброский труд советских работяг военного неба способствовал победе куда больше, чем полные самолюбования подвиги люфтваффе. Нарциссизм гитлеровцев был хорош для пропаганды, но бесполезен. "Серые шинели" вермахта узнавали о подвигах своих "рыцарей" из газет; наши фронтовики видели их наяву. Кого ни спроси, каждый помнит характерный "горбатый" силуэт ильюшинского штурмовика или карусель истребительного патруля над передним краем. Эта память — лучший монумент ВВС РККА.
В завершении — незначительная, но греющая душу деталь. Не уступив немцам в результативности, всех прочих ВВС РККА оставили далеко позади. Англосаксам в сравнении с нами гордиться нечем. Лучший из американских асов сумел свалить лишь 40 врагов, причем в войне против Японии, где противник стоял технологической ступенькой ниже. Англичане в Европе не добились и этого.
Литература
1. Н.Д. Бодрихин. Советские асы. М., 1998.
2. Г.Н. Захаров. Я — истребитель. . 1985.
3. И.Н. Кожедуб. Верность Отчизне. М., 1975.
4. Мировая война 1939-1945. М., 2000.
5. А.И. Покрышкин. Небо войны. М., 1980.
6. Р. Ф. Толивер, Т. Жд. Констебль. Лучший Ас Второй Мировой. М., 2001.
Весь номер на одной странице
|
22 апреля в городской больнице №6 Саратова на 66-ом году жизни скоропостижно скончался Алексей Петрович Битюцкий. 
Как сообщает редакция, 10 апреля сайт «Свободных новостей» оказался недоступен для абонентов крупных российских провайдеров: МТС, Билайн, Дом.ру, Ростелеком. У части читателей сайт просто не загружается, у части подгружает страница с информацией о том, что доступ к ресурсу ограничен на основании федерального закона № 149 «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». У читателей, которые находятся за пределами страны, проблем с доступом к сайту нет. 
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
