|
| К свежему номеру |
Очевидное-Невероятное Мы придем на край земли!Прибайкалье – культурный центр Сибири Юрий ЧЕРНЫШОВ Прошу прощения за увлеченность краем, который описываю. Только этим можно объяснить то, что до сих пор не вернулся к теме, обещанной еще в статье «Культурная «аномалия» Прибайкалья (№ 32, 11.10.2012). В ней я пообещал описать место, которое для меня представляется настоящей загадкой. Пришло время вернуться к обещанию. Напомню, о чем шла речь. В статье я коснулся замечательного культурного явления – журнала «Тальцы», издаваемого одноименным Архитектурно-этнографическим музеем под открытым небом «Тальцы». (Продолжение. Начало см. в №№ 26 (628)–33 (634), 37 (639), 38 (640)
Тогда я написал: «Тальцы и «Тальцы» – явления всероссийские, я бы обобщил – явление выдающиеся. То есть вместе – уникальное явление российской культуры, рожденное энергетикой Прибайкалья. А потому, по совокупности перечисленных признаков, я занес его в свой личный перечень аномальных мест России на одно из первых мест в разделе «Историко-краеведческая жизнь России». И, конечно, «базой» для сравнения для меня послужил Саратов. Ибо, если то, что делается в Саратове в этом плане, – нормально, то Тальцы и «Тальцы», несомненно, аномально. Если же дело обстоит наоборот и Тальцы – явление нормальное и обыкновенное среди тех, что должны совершаться для людей (как хотелось бы так думать!), то Саратов – очевидная аномалия по сравнению с нормой. Чтобы подчеркнуть это различие, назову статью из журнала, автором которой является Любовь Скрипкина, зав. научно-методическим отделом Государственного Исторического музея (Москва): «Роль нового гуманитарного знания для создания и проектирования экспозиций историко-краеведческих музеев» («Тальцы», № 2 (9), 2000).
Обратили внимание на год? Двухтысячный! Саратов в то время находился относительно данной проблематики в глубоком средневековье. Далеко ли он продвинулся сейчас? Да и на какой базе ему продвигаться? Историко-этнографического музея под открытым небом нет, хотя база для него имеется. Это, по моему мнению, – Увек. У нас же есть лишь Национальная деревня на Соколовой горе, но это всего лишь карнавальное приложение к культурной политике областной власти. Не более. И это «карнавальное приложение» не идет ни в какое сравнение с Архитектурно-историческим музеем Тальцы. О нем рассказ – в следующем очерке».
Вот об этом музее сейчас и пойдет речь. С коротким предисловием.
О прохиндействе
Мы как-то не заметили, что все чаще наши интересы, и только меркантильные, начинают сосредотачиваться вокруг проблем, связанных с Прибайкальем и Дальним Востоком. Эти наши интересы, смею засвидетельствовать, проявляются гораздо сильнее, чем интересы наших отдаленных окраин России в отношении центральной России. То есть людям, живущим в этих отдаленных краях, грубо говоря, плевать на то, что делается в Центре. Да и что там может быть интересно им? Коррупция высокопоставленных чиновников? Это они чувствуют по «великим стройкам капитализма» (см. статью в № 33 «Культурная аномалия России»). Коррупция на всех уровнях? Так в центральной России надо еще поискать такое, как на ее отдаленных территориях. Скажем, взрывы на дальневосточных воинских складах, которые еще недавно грохотали, как автоматные очереди… Вы думаете, что хоть кто-нибудь понимает это иначе, чем оригинальный способ распродажи воинского имущества?
Прохиндейству наперекор
Статус Тальцов – «волостное село». И этот статус подтверждает деревянная Спасская проезжая башня Илимского острога 1667 года – с российским гербом наверху, будто вросшая в землю аж с XVII века! С пушками и пищалями! Подлинная! Под стать ей и деревянная Казанская часовня 1679 года. И тоже – подлинная! А также, разумеется, волостное правление. С царским портретом над столом, напольными часам в рост человека, с иконой в углу и чайным уголком для писарей, вроде «буфета». Хоть справку получай, что побывал ты в самом что ни на есть волостном селе Тальцы тысяча семьсот какого-то года.
Есть в селе и «производственные промыслы»: каскад водяных мукомольных мельниц. Есть кузня художественной ковки. Да какой! Путин посетил и засвидетельствовал свое участие в ковке в качестве подмастерья! Имеются в селе берестяной промысел, гончарная мастерская и промысел глиняной фирменной тальцинской игрушки. Даже ювелирная мастерская наличествует! А еще развито ткачество и выделка мехов. Вот они, шкуры – будто только что после выделки развешаны для просушки под обширнейшими навесами в усадьбах крестьян.
У тех, которые побогаче, у них не просто избы и двор, а именно – усадьба. То-то загляденье, эти сибирские усадьбы! Такова усадьба городового казака. Народишко, который победнее, тот и строится поскромнее, и селится кучнее. Вот она – целая улица, заселенная такими крестьянами. Так и называется – «деревня малодворка». Несколько скромных дворов, прижавшихся друг к другу по одну сторону вдоль единственной улицы – вот и вся деревня. Сиротливо, да мудро. При таком расположении дорогу не заносит снегом. Упаси боже, чтобы между дворами образовались бы прогалы. Вот тут-то метель и наметет сугробы между домами через всю улицу. И превратится улица-дорога в застывшее снежное бурное море – ни проехать, ни пройти.
От амвона до погоста
А как же можно, чтобы волостное село, да без церкви? Конечно, есть и церковь (а не только часовня), и можно даже заглянуть в гости к псаломщику церкви. Только тем и отличается его усадьба, что большим, чем в избе простого крестьянина, обилием икон. Около церкви мирно лежит и перебирает губами белый верблюд: должно быть, буряты или монголы приехали на рынок, да забежали в чайную, что рядом. Рынок богатый. Все, чем промышляет село, – все идет и на продажу или обмен. Конечно, при церкви и церковно-приходская школа имеется, а при волостном правлении – «холодная» для провинившихся, со всем набором атрибутов для наказания – от кандалов до колоды с цепью. Ну, а где церковь, там и кабак, поскольку, как заметил поэт, на Руси «ничего не свято». Называется – трактир. И все, что должно быть в трактире, то оно и есть. Сбитень – 35 рублей порция, блины с красной икрой – 50 рублей. Щи, каши, пирожки, – благодать.
У села есть и пригороды: бурятский рыболовный улус-летник, а также тафаларское и эвенкийские стойбища. Разделяет их покосная заимка. Буряты, эвенки и тафалары (карагасы) – коренные народности Прибайкалья. Об их быте, особенностях жизни, верованиях рассказывают и стойбища, и комплекс эвенкийских захоронений, и «Юрта молодой семьи», и «Юрта шамана».
Но не все здесь крестьянствуют. Вот и «рабочий класс» зарождается, может, даже «всемирную революцию» задумывает. А между «задумками» варит стекло и занимается изготовлением стеклянной посуды. Сейчас, правда, забросили это дело. Но другие умные мужики то производство раскопали, много разных фигурных стеклышек насобирали, да и устроили целую выставку изделий этого древнего производства. Сейчас, говорят, каждое такое стеклышко на вес золота стоит – раритет!
Далеко славится село! И «царственный» подарок в селе имеется – «традиционная», белая с золотом, монгольская юрта, подаренная правительством Монгольской Республики. Похоже, что «с правительственного же плеча». Но не это народно-правительственное жилище является шедевром строений села. На мой взгляд, совершенно естественный атрибут всякого села – сгоревшая изба. И в волостном селе не обошлось без пожара. О чем и свидетельствует остов избы погорельца. Да только этот остов почти целиком – кованный из железа. Кроме отдельных соединительных элементов, говорящих о том, что это все-таки деревянная изба (потому и погорела), все в останках избы и вокруг нее – из кованого железа. Самовар. Бочка. Печь. Лапти 48-го размера. Фото Путина, подвязавшего кузнечный фартук, приютившееся в углу рядом с иконой – тоже в кованной железной рамке, как, впрочем, и икона.
Зарастает погорелое место подсолнухами (кованными), дико орет кот (кованный!), «жареный петух», взобравшийся на остатки конька, и тот – кованный! Не пожарище, а произведение искусства! Чего же не хватает для полноты ощущения? Музыки? Так есть и она. Вон раздается из крайней усадьбы. То заезжая (из Подмосковья!) бард-певица Елена Вяткина исполняет народные песни и наигрыши собственного сочинения под собственное же сопровождение на бандуре. Достойное завершение погружения в старину.
Четыре часа пролетели как один миг. И думаете это все? Увы, «все» – это когда придется отправиться в последний путь. И без этого скорбного место не обошлось село, как не обошлось никакое другое поселение, где бы оно ни находилось, хоть в Москве, на Красной площади. Уже на выходе провожает посетителей сельское кладбище печальной коллекцией деревянных крестов и надгробий при деревянной же кладбищенской часовне.
Вот это и есть «волостное село» Тальцы – почти живущее обычной, хотя и виртуальной жизнью реального села. Оно же – уникальнейший Архитектурно-этно-графический музей, равного которому лично я в России не встречал. Да и вряд ли можно встретить. Потому что для этого, сдается, нужно перевести туда, где хочется увидеть такое, тех самых прибайкальцев-сибиряков, что устроили это чудо у Байкала – Тальцы. И таких, как прибайкальский писатель Анатолий Байбародин, который так восхитился увиденным, что написал «лирический этюд из музея «Тальцы» с такими проникновенными строками: «Не ветшая, а точно в насмешку над всем новодельным, что быстро портится и ломается, в доказательство своих преимуществ перед нынешним людским жильем, – могучие, вековые избы мудро и спокойно, пусть даже с погостовой отрешенностью от жизни, стоят на высоком ангарском берегу, словно уже пустив в него свои каменеющие, лиственничные коренья. И вот уже такое, может быть, обманчивое впечатление, что будто и не складывали их тут, а будто они, матерые избы, сами вырастали, как вырастают могучие листвени, обхватистые, гудящие сосны».
А мы все носимся с идеей: Укек, Увек… Так и просится в рифму: «тому уж скоро будет век»!
(Окончание следует)
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
