Горячо сыро не бывает

Ирина КАБАНОВА

Признаться, незыблемая академичность саратовского оперного театра является для части потенциальной зрительской массы нашего города определенным сдерживающим фактором в выборе культурной программы. Вопрос о том, обращаться ли театру к легкому жанру, чтобы привлечь зрителя, или зритель должен сам подтягиваться к высокому искусству, похоже, решается театром в пользу первого варианта: "Принцесса цирка" — четвертая оперетта в репертуаре, к тому же впервые поставленная на саратовской сцене. За всю историю постановок оперетты в России она приобрела штампы, от которых у нас решили отказаться полностью.

Желание режиссера-постановщика Андрея Альбанова уйти от традиционности венчал тезис: "Цирк на оперной сцене не нужен".

— Основная идея сценического пространства спектакля в том, что весь мир — театр, — говорит художник спектакля Сергей Болдырев. — Мы пытались создать ощущение цирка, не используя никакой цирковой атрибутики, обычно используемой театрами, а прибегнуть к метафоричному оформлению, которая будила бы фантазию зрителей.

Пусть вас не смущает слово "метафоричный" — никакого авангарда, будить фантазию призван вздыбленный над сценой круг, символизирующий арену и меняющий в зависимости от мизансцены положение и цвет, и "маятник судьбы" с размахом во всю сцену, поддерживающий основной конфликт, — на нем раскачивается героиня, делающая выбор между двумя мужчинами. По словам режиссера, до сих пор ни в одной постановке оперетты Кальмана не фигурировали ни подобные декорации, ни парад-алле циркачей, ни тем более шикарное спортивное авто, в котором эффектно появляется и исчезает со сцены Теодора Вердье. Поначалу вместо этого авто должен был присутствовать лимузин, но не случилось — дороговато. Что и говорить — на сцене все красиво, вплоть до костюмов, передающих эстетику цирка разнообразием фасонов, яркостью парчи и шелков.

Однако ни костюмов, ни необычного решения сцены, ни даже замечательной музыки оказалось не достаточно для моего зрительского полного счастья. Ибо на сцене не чувствовалось вдохновения — иначе как объяснить отсутствие в первых двух актах динамики и задора, столь присущего жанру? Что касается третьего действия — по сути, с него и началась оперетта: появление двух комических персонажей — Пеликана в исполнении Виктора Демидова и мадам Каролины (Татьяна Гринчук) — раскрасили действие. Она — колоритом фактуры и голоса, он — искрометной игрой. Судя по реакции зала, все немедленно в них влюбились. По секрету: говорят, что на репетициях Демидов работал лучше. Но чего не видели, того не знаем. Знаем только, что в третьем акте — масса актерских и режиссерских находок, что несравнимо оживляет действие.

Если честно, я ждала феерии чувств от всего спектакля — к этому располагает сама музыка Кальмана, которого не от скуки назвали королем оперетты. Вместо этого — скованность певцов, не привыкших к драматической игре, поскольку не этому обучались. Солисты и хор время от времени опережали оркестр, а синхронность, по-видимому, пока еще мечта кордебалета. И наконец, разобрать текст арий представляло почти непреодолимую трудность для уха.

— Классическую оперетту ставить не менее сложно, чем оперу, — говорит дирижер спектакля Медет Тургумбаев. — Здесь те же задачи: сбалансировать оркестр, сделать так, чтобы было слышно певцов, — проблема сценречи у нас все же существует. Поэтому спектакль должен дойти, как пирог: если посмотреть его через некоторое время, он будет другой.

Конечно, еще Олег Табаков отметил, что спектакль становится таким, каким должен быть, лишь к двадцатому разу. Не знаю, есть ли у нас столько времени…

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=7112005142321&oldnumber=322