Формула Лема

Владимир ГОРБАЧЁВ

В понедельник 27 марта в своем доме в Кракове умер Станислав Лем. Ему было 84 года.

За 40 лет работы в литературе он не получил ни Нобелевской, ни Гонкуровской, ни какой иной премии, учрежденной для создателей «настоящей литературы». И это понятно – ведь он был всего лишь фантастом. А что такое фантастика, легко понять, поглядев на тесно уставленные полки книжных магазинов. На одних вереницы гномов бредут ( вслед за тенью Торина и Гимли) в поисках сокровищ, волшебники произносят заклинания и чертят магические круги, вампиры скалят гнилые зубы, а бесстрашные герои машут мечами. На других полках те же герои, но уже вооруженные суперлазерами и атомными наганами, воюют с киборгами, чудовищами и злодеями, одна галактическая империя сменяет другую.

Лем не относился ни к одной из этих тупиковых ветвей некогда могучего фантастического древа. Если все же числить его по классу фантастики, он писал скорее в духе старой доброй НФ, в духе Верна и Кларка – точно, научно, доказательно. Главной его темой как фантаста, пожалуй, можно считать проблему искусственного интеллекта и все, что с ней связано: роботы, их возможности, проблемы, связанные с их появлением, диалог между человеком и машиной. Эта тема занимала его всегда, он посвятил ей множество произведений; можно вспомнить такие разные вещи, как «Формула Лимфатера», «Кукла», «Непобедимый», «Рассказы пилота Пиркса».

Однако Лем гораздо шире и глубже того, что принято называть собственно фантастикой; он не укладывался в ее рамки, как бы их ни понимать. Да, он был фантастом – в том же смысле, как были ими Свифт, Гоголь, Борхес. Бесчисленные миры, порожденные им, мерцают, дышат, ждут своих исследователей. «Эдем», «Солярис», «Осмотр на месте» - целая россыпь миров. Могут сказать, что язык его суховат, почти лишен метафор. Но этих средств ему хватает, чтобы создавать замечательные, вполне достоверные пейзажи никогда не бывших мест: чего стоит одно описание наполненного неживой жизнью ущелья в «Непобедимом»! А уж когда дело доходит до новых понятий и терминов, они льются из-под его пера легко и свободно, как слова эльфийского языка со страниц Толкиена. Мимоиды, симметриады, быстренники, шустры, эктоки… Отдельного слова заслуживает лемовский юмор, которого так много в «Путешествиях Йона Тихого».

Кроме того, Лем был философом, ставившим предельные вопросы и проводившим на своих героях жестокие эксперименты. Действительно ли человек жаждет бессмертия? Что даст полная познаваемость мира? К чему может привести всеобщее благоденствие? Вот некоторые из вопросов, которые его занимали.

Атеист Лем не принял религиозную трактовку «Соляриса», которую дал ему Тарковский, и, возможно, после этого неохотно давал согласие на экранизацию своих произведений. А может, властителям видеопотоков его произведения казались слишком сложными. Во всяком случае, я уверен, что его романы будут экранизированы – и какое это может быть зрелище! Ведь романы Лема, помимо всего прочего, еще и необычайно динамичны, полны действия, интриги, под стать детективной.

Нам повезло – нашим современником был этот великий писатель, глубокий мыслитель, выдающийся сын польского народа.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=1042006132730&oldnumber=341