Пилигрим или прохожий?

Александр ДАВИДЕНКО

В Саратовском художественном музее имени Радищева открылась выставка очередного гостя, на этот раз из Тулы, - Александра Майорова. Этот художник интересен как разнообразием технических приемов, так и попытками ассоциативного высказывания по ряду философских и теологических проблем. Насколько аутентичны эти высказывания, а также художественный уровень живописных произведений заявленным темам, с полной определенностью сказать достаточно сложно, не рискуя быть обвиненным в непонимании сложной символики образов. И все же.

Безусловно, интересен полиптих «Камни Иерусалима», состоящий из 15 небольших работ, сверстанных в единый блок. В нем использована стилизация под фресковую живопись. Впечатление усиливается благодаря применению эффекта старения, создающего иллюзию частично осыпавшегося красочного слоя и разрушающейся штукатурки. Стилизована манера и духовная наполненность, свойственная мастерам раннего и высокого Возрождения (конечно, с непременным упрощением формы и облегчением колорита). Угадываются ненавязчивые ссылки на Джотто, Леонардо и даже представителей северного Возрождения. Сам полиптих - это пример удачно решенной задачи, своеобразного стилевого римейка, выполненного современными средствами. Вместо развернутого показа большого полотна со множеством подробностей, перегруженных символическими деталями, автор воспользовался приемом фрагментации, выделив в отдельных работах наиболее значительные части общей картины.

Две работы («Несуществующая стена», «Виноградник был») носят черты, характерные для спациализма, когда нефигуративное изображение (в данном случае почти нефигуративное) наполнены философским или мистическим подтекстом. Обе они в высшей степени полисемичны, а невозможность четко артикулировать толкование и отсутствие однозначной дешифровки при очевидной эмоционально-смысловой насыщенности являются несомненным достоинством.

В неплохой работе «Старый барабанщик» использован уже знакомый прием разрушения фактуры, создающий, по сути, новую живописную фактуру. В данном случае вспоминается деисусный чин А. Рублева в том виде, в котором он дошел до наших дней и в котором утерянные фрагменты по-своему усиливают впечатление. Глубокомысленно символичен «Колокол сердца», очень лиричен «Повелитель воздушного шара» с ангелоподобным существом, стоящим возле большого вялого пузыря. Наконец, обращает на себя внимание изысканно-декоративная работа «Anno Domini», точно символизирующая тонкую и противоречивую поэтическую культуру, которая сложилась в период Серебряного века.

К сожалению, в ряде работ проявилось кинематографическое прошлое автора, и красивый кадр (вернее, стремление к этому), став самоцелью, вытеснил ощущение подтекстов и смыслов, заменив их довольно прямолинейной и банальной речевкой. Таковы циклы «Портреты свечей», «Сны триумфатора» и др. Подобные работы исключительно декоративны, явно сконструированы, причем без особых затей, а продекларированные идеи оказались гораздо глубже их живописной реализации. Иногда рассматриваемые темы решаются в китчевой манере, что, конечно же, приемлемо для постмодернистской неопределенности, хотя приятие художником этих влияний и отрицается. В результате мы переходим из области серьезных размышлений в область упрощенных критериев и бурлескных решений («Единственный ключ», «Серебряный вечер»). Нередко поэтическая метафора оказывается бескрылой, превращаясь в пошлый трюизм («Прекрасная осень...»). Много работ с привкусом откровенного салона, причем далеко не лучшего качества («Ночные фиалки», «В память о русском модерне» и др.).

После просмотра всей экспозиции остается уверенность, что у Александра Майорова достаточно творческого потенциала, чтобы, не растеряв действительных достижений, преодолеть искушение пустой коммерческой занятности и определиться наконец, кто же он: пилигрим, идущий по святому пути искусства, или просто любопытствующий прохожий?

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=9062006112924&oldnumber=351