Хранилище автографов и анекдотов

Вероника ЛАПИНА

«А что, у нас музей Федина есть?» - спросил меня один знакомый. Еще больше он удивился, узнав, что этот музей уже 25 лет как есть. И что показывают там не только Федина.

Спрячьте ваши антипатии

Всю вторую половину июня в музее шли юбилейные мероприятия. Постоянной экспозиции здесь долгое время не было, выставки по литературным периодам, по именам меняются часто, как бы опровергая предположение, что музей одного человека – явление застойное. Задуманный в 1979 году как хранилище творческого наследия Константина Федина, музей сегодня превратился в своеобразную литературную и культурную лабораторию. Фонд числом более 60 тысяч наименований охватывает историю культуры XIX-XX веков, и, судя по пристальному вниманию ко многим другим писателям этого периода, Федин – не божественная фигура, хотя и главный герой работы музея. Впрочем, как писателя, да еще крупного, его воспринимают лишь сами сотрудники музея, авторитета среди простого люда у Федина нет – то ли потому, что он давно исчез из школьной программы, то ли потому, что особого впечатления от его творчества ознакомившиеся с последним не вынесли. Кто-то замечает: «А стоило вообще создавать музей человека, участвовавшего в гонениях на коллег?».

- Никакого придыхания, естественно, при произнесении этого имени у нас нет, - рассказывает замдиректора по научной работе Ирина Кабанова. – Это человек со своими слабостями – человеческими, писательскими. В начале перестройки на него набрасывались за то, что он написал пьесу, восхваляющую Сталина, и в связи с историей с Солженицыным. Да, он, будучи председателем правления Союза писателей, подписал письмо об исключении того из Союза. Но мы знаем и то, скольких писателей он спас: к примеру, он посылал деньги Зощенко, который едва не умер голодной смертью, а в своей книге «Писатель: искусство и время» первым написал о нем. Что он был идеальным человеком и руководителем – такого сказать нельзя практически ни о ком. У Федина, как у многих, были личные пристрастия и антипатии – того же Солженицына он не любил и не принимал его творчества, в одном письме даже назвал его неприличными словами. Другой вопрос – заслуженно это было или нет. Так что, когда мы читаем лекции школьникам, стараемся внушить им, что, прежде чем судить, надо постараться понять.

Письма издалека

Нынешняя музейная работа охватывает вопросы литературного процесса XIX-XX веков вообще. Как отмечает директор Ирина Ткачева, идти по пути монографического музея не хотелось изначально. Сейчас в музее работает постоянная экспозиция «Дом русской литературы ХХ века». Что касается ценности собранного архива, она, может быть, в первую очередь - в сохранившейся обширной переписке Федина со многими крупными писателями XX века, позволяющей судить об истинных взаимоотношениях в литературном пантеоне и, соответственно, избежать домыслов любителей переписывать историю. Благодаря привычке писателя сохранять все документы вплоть до берлинского трамвайного билета здесь хранятся письма Роллана, Цвейга, Брехта, Ахматовой. Кроме того, в архиве, безвозмездно переданном родственниками Федина, оказались письма Достоевского, Тургенева, Гоголя, стихотворение, написанное рукой Блока… В зале на втором этаже под стеклом висит записка на листе блокнота Николаю Лейкину, редактору журнала «Осколки»: «Спешу ответить на Ваше письмо, добрейший Николай Александрович. Я жду Вас в четверг. В 12 часов. Я приготовлю завтрак, каковой и приглашаю Вас разделить со мной». Ничего особенного. Кроме того, что писано сие рукой Антона Павловича. В комментарии к изданию собрания сочинений Чехова 1975 года указывалось: «Нынешнее местонахождение автографа неизвестно». Теперь, кажется, известно.

- Можно говорить об энергетике подлинника, - продолжает Ирина Эриковна. – Все, кто работает в музее, ощущают писателей по-другому, нежели люди науки. Мы даже никогда не говорим, к примеру, Ахматова - говорим Анна Андреевна. Это наш круг общения. И потом, это лишь иллюзия, что мы знаем эпоху. И «серебряный век» мы знаем плохо, а уж литературу советского периода – и подавно. Архивы еще не все опубликованы, их такое обилие, и на это нужна серьезная научная работа.

Как рассказали мне работники музея, в застойные годы он был островком свободы, где без последствий можно было держать в руках книги Гумилева, Сологуба, Замятина, где устраивались бурные дискуссии в литературных кафе, а сотрудники КГБ являли неожиданную любовь к литературе, появляясь без приглашения. Тогдашняя директор музея Светлана Николаевна Казакова, в очередной раз получившая за музейную деятельность вне рамок, вопрошала свой коллектив: «Вы хотите, чтобы меня уволили?». А сама продолжала работу в том же духе.

Слава КПСС!

Наука наукой, а без анекдотических ситуаций не обходится нигде. В советские времена, как известно, излюбленным чиновничьим приемом было приурочивать события к какой-либо дате. Не удалось отвертеться и музею, который должен был впустить первых посетителей к открытию VII съезда Союза писателей СССР в июле 1981 года. Следует отметить, что в здании нынешнего музея, построенном в конце XIX века, что только не находилось: и тюрьма, и Сретенское начальное училище, и детский сад, и даже овощная база. Неудивительно, что перед открытием оно претерпевало капитальный ремонт. Более того, его разобрали и возводили вновь. В феврале 1981 года на XXVI съезде КПСС между первым секретарем саратовского обкома партии Гусевым и председателем правления Союза писателей СССР Марковым состоялся интересный разговор. «Как у вас дела с музеем-то?» - вопрошал председатель правления СП, на что получал жизнеутверждающий ответ: «Дела идут». «Может, откроете музей к очередному съезду СП?» – не унимался глава советских писателей. «Конечно, откроем», – заверил его Гусев. Вернувшись в Саратов, Гусев прямо с вокзала поехал взглянуть на состояние дел на стройке, где шла работа над первым этажом. Но поскольку цели были ясны, а задачи определены, то соблюдение этапов строительства, категорически отвергающее наложение штукатурки на сырые стены и, соответственно, краски на сырую штукатурку, отошло на задний план – стройка была сокращена на несколько месяцев. 27 июня 1981 года был большой праздник, который затем сменился многолетними мытарствами руководства музея по заделке щелей и цементированию дырок.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=3072006121910&oldnumber=354