«Прекрасное есть жизнь»

Александр ДАВИДЕНКО

Под таким названием в атриуме саратовского банка «Экспресс-Волга» открылась выставка живописных работ из фонда музея В.О. Фомичева, приуроченная к 5-летию образования этого музея.

Выставка совсем небольшая, но на ней представлены разные жанры: пейзаж, портрет, натюрморт. Когда речь заходит о В. Фомичеве, то чаще всего говорят о нем, как о прекрасном пейзажисте. И это действительно так. Но сейчас я хотел бы обратить внимание на его портретную живопись, тем более что выставка предоставляет такую возможность.

Рассматривая портреты, выполненные В. Фомичевым в разные годы, отмечаешь эволюцию художника от пытливого, подробного, но ученического этапа с характерными слабостями, к уверенному, мастерскому решению. Хорошо иллюстрирует начало пути «Рыбак. 1952 г.»: при всей погруженности в детали, при всем стремлении точно передать анатомические подробности и характерные особенности старого лица, художественная составляющая смазана. Объемы старательно выстраиваются, но схематизм приемов и их несовершенство очевидны. И при всем при этом уже чувствуется стремление не к внешней красивости, не к приукрашиванию действительности, а к правдивости образа.

Художника привлекают образы сильные, характеры или сложившиеся, или складывающиеся, но обязательно целеустремленные. Примером тому может служить прекрасный портрет «Пионерка. 1965 г.», в котором характер девочки, формирующегося человека и будущей женщины, со всей сложной гаммой чувств воспринимается сразу и цельно, позволяя далее, при более внимательном изучении, вычленять его составляющие, угадывая будущие метаморфозы. Само письмо уже гораздо свободнее, скучные частности отсутствуют, объемы формируются за счет полутонов, тонких цветовых переходов, наилучшим образом передающих нежность кожи лица подростка. Этому способствуют и мелкие мазочки, и гладкое письмо. Волосы, заплетенные в косу, темный фартук, белый воротничок и «горящий» красный галстук написаны более размашисто, с легкой пастозностью, но все-таки достаточно сдержанно, что, впрочем, тоже диктуется «нежным возрастом» портретируемой.

Совсем иначе решены написанные позже «Портрет художника Г.М. Бескровного. 1973 г.» и «Портрет Светланы Дальской. 1992 г.». Решительные, энергичные мазки, скорее обозначающие, нежели подробно описывающие объект, позволяют передать впечатление о сильных личностях, способных преодолевать трудности, печать которых явно присутствует в портретах.

В первом из них напряжение проступает не только в скульптурности, жесткости облика художника, но и в общем сумрачном колорите, в использовании красок с примесью землистых тонов. Во втором портрете непростые отношения с миром «закодированы» и в характерном жесте скрещенных рук, и грусти, поселившейся в глазах, и в скорбной складке возле губ. Хотя портрет С. Дальской написан на светлом, абсолютно условном фоне, а нежно-розовая краска играет румянцем на щеках, но доминирующий темно-коричневый цвет, проступающий даже сквозь светлый фон «грязными» пятнами, делают общую тональность драматической.

Помимо «классического» портрета, хотелось бы отметить еще две работы, которые можно было бы назвать психологическими портретами пейзажных мотивов. Противопоставление вертикалей стволов и сухой травы горизонталям голых веток («Осень. По грибы. 1988 г.»), создает драматическое напряжение, сглаживаемое отдельными пятнами остаточной листвы. Эмоциональное, взволнованное небо, являющееся самым светлым местом этюда, как ни странно, успокаивает резкую геометричность композиции. В свою очередь, колористически активные облака уравновешены своим собственным отражением в замершей воде. В результате гармоничного равновесия разных по характеру активных элементов композиции, их противопоставления и баланса, получается элегическая сюита в красках, передающая широкий спектр душевных переживаний, – от ностальгической грусти до ожидания оптимистичного продолжения, т. е. светлой надежды. При общем фронтальном решении композиции пространственная глубина воспринимается благодаря второму плану (небольшой подлесок и водная поверхность в глубине).

Совсем иначе решен мотив в работе «Березки. 1989 г.». Здесь энергия меняющихся природных циклов воспринимается как закономерность, поэтому отсутствует печаль от потери чего-то, но есть решительная и прекрасная трансформация, всепобеждающий напор приходящего нового. Это ликование (я бы сказал, пейзажная футуристичность) очень хорошо передано хлесткими, острыми поперечными мазками, словно подвергающими сомнению устойчивость вертикалей, проверяющими их на прочность. Этот напор ветра перемен, его упругое дыхание ощущаются в этюде просто физически.

На любой выставке В. Фомичева можно найти нечто новое даже в давно уже известных работах, что подтверждает их многозначность и не сводимость к одной единственной трактовке.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=29102009143007&oldnumber=507