Роман Брант: «Хочется сыграть спектакль под названием «Жизнь»

Светлана ТЕНЕТКО

Этот год для заслуженного артиста России Романа Бранта дважды юбилейный: во-первых – личный юбилей – 65 лет, во-вторых – трудовой, о котором Роман Исаакович, видимо, из скромности умолчал.

На протяжении нескольких лет общения с корреспондентом «Богатея» Роман Брант весьма дипломатично уходил от ответов на вопросы о себе, переводя разговор на эстрадный театр для детей «Арт-ревю», художественным руководителем которого он является уже восемнадцать лет. Предстоящая дата, хоть и не круглая, но тоже довольно внушительная, и тут уж рассказать о себе, как говорится, сам бог велел.

Путь в артисты

Мои родители встретились после войны. У папы погибла семья, у мамы – муж. Встретились они в Киеве, расписались и в результате в год Собаки (1946 г.) в городе Черновцы (недалеко от которого находится известное село Белая Криница, один из исторических центров русского старообрядчества) на Западной Украине на свет появился Ромочка Брант, Стрелец по гороскопу.

Семья наша была малообеспеченной, даже школьную форму, ботинки и фуражку я получал бесплатно. Поэтому рано стал помогать родителям и в 15 лет пошел работать. В числе двадцатки лучших комсомольцев города, по комсомольской путевке участвовал в строительстве Киевской ГЭС.

Затем работал учеником токаря на заводе, «дорос» до токаря. Но, работая у токарного станка, я пел, читал монологи Райкина, и детали «летали» по всему цеху. Мне очень часто говорили, что нужно «идти на эстраду». С этого-то все и началось, хотя еще до конца для себя не сформулировал, что хочу быть артистом.

Черновцы – город многонациональный, со своим самобытным колоритом. Смесь множества национальностей и языков: венгерского, немецкого, русского, украинского, идиша создавала потрясающий мир. Поэтому не удивительно, что, учась в русской школе, тем не менее, хорошо знал украинскую мову и литературу.

Наш город был небольшим, но очень театральным. Черновицкий драматический театр имени Ольги Кобылянской построен архитекторами Фердинандом Фельнером и Германом Гельмером – таких театров в мире всего два – в Вене и в Одессе. И я старался не пропустить ни одной премьеры. В город часто приезжали Аркадий Райкин, Михаил Жванецкий, который тогда работал с Карцевым и Ильченко, и другие эстрадные артисты. Задолго до начала концерта, сидя в полутемном зале, я наблюдал за их репетициями.

В 16 лет ко мне пришла первая любовь по имени Белла. Девочка занималась в народном театре кукол ДК Текстильщиков, и мне волей-неволей, ухаживая за ней, тоже пришлось туда записаться. И когда в Черновцы приехал Ивано-Франковский театр кукол им. Павлика Морозова, режиссер театра Кацинская предложила Белле и мне работу. Начались первые в моей жизни гастроли. С этим театром мы изъездили все Закарпатье, приграничные районы с Румынией, Венгрией… Из-за гастролей одиннадцатый класс я заканчивал уже в заочной школе. К тому моменту меня уже напрямую тянуло общаться со зрителем, разговаривать «глаза в глаза».

Приехав на летние каникулы к родственникам в Киев, я подал документы в студию Киевского театра оперетты и одновременно в Республиканскую студию эстрадно-циркового искусства. Совершено неожиданно для себя поступил в оба учебных заведения. Но эстрада уже во всю «кипела» во мне и естественно одержала верх. Тем более что набирали курс мастера цеха эстрадно-циркового жанра народные артисты Украины Тимошенко и Березин, известные как Тарапунька и Штепсель. Именно там, в студии, мы познакомились с Кларой Герцер (Новиковой).

После окончания студии программу нашего выпуска, в которой были представлены практически все жанры от вокала до разговорного, «купила» Кировоградская областная филармония. Вот так, всем курсом мы поехали на «отработку» в Кировоград. По тем временам, наша конферансная пара с Новиковой была самой молодой и перспективной на Украине. Обком партии Кировограда предложил выдвинуть наши кандидатуры на звание заслуженных артистов республики. А нам всего было по 22 года!

Любовь и эстрада, или эстрада –

моя любовь

Но… опять любовь сделала свое дело, как у Высоцкого: «Она по проволоке ходила, махала белою ногой, и страсть Морозова (читайте Бранта) сгубила своей мозолистой рукой». Я женился и с супругой уехал на ее родину, в Саратов. В Саратове после просмотра в филармонии я был принят в эстрадно-сатирический театр «Микро» под руководством Льва Горелика, который неоднократно приезжал с гастролями на Украину. Для меня Саратов в то время ассоциировался с театром «Микро».

Просмотр проходил в гостинице «Волга» – режиссер Леонид Эйдлин, автор песен Михайлов (Юлий Ким) и Лев Горелик. Я извинился за свой репертуар и, зная четыре аккорда на гитаре, спел две «приблатненные» песни, и, к моему удивлению, мне сказали «да».

Специально для нового спектакля театра «Микро» «Дело не в шляпе» Юлий Ким написал 11 зонгов (злободневная сатирическая песенка, используемая в современных музыкальных спектаклях, представлениях. – Авт.). Мне, как разговорнику, приходилось мало выходить на публику, и большим счастьем для меня оказались эти 11 зонгов, в которых я старался раскрыть жизненную коллизию моих персонажей (вот где пригодилась работа в театре кукол!). Надо отдать должное Льву Горелику, что он не обращал внимание на такие подначки, как: «Лев Григорьевич, извините, непонятно – это театр Горелика или театр Бранта». Благодаря этим музыкальным выходам я еще раз убедился, что эстрада – это моя любовь.

От эстрады к театру через ВИА

Одними из первых мы в филармонии создали ВИА «Россы», от слова «русичи», костюмы были стилизованы под «народные», в программе были русские народные песни, но уже в эстрадной обработке. Мы первыми включили в программу свето-динамические эффекты – это было очень модно по тем временам. Будучи худруком коллектива «Россы», я выстраивал программу, вел конферанс, читал монологи и делал музыкальные пародии. Наступило время рока, и ВИА «Россы» переименовали в рок-группу «Репортаж»; это было связано с велением времени и кассовыми сборами. В те времена программы принимали обкомы партии и московские комиссии. Каждая из программ, которую мы сдавали, по-настоящему была выстрадана. И на сдачах мы старались бросить комиссии «кость»: где-то в монологах была то одна, то другая фраза, которые вызывали у комиссии приступ резкого неприятия: «Нет, этого нельзя в нашей стране». Но за этой «костью» мы могли протащить «ребенка» – то, ради чего мы выходили с тем или иным номером или литературным материалом.

Помимо пародии, музыкальных номеров, политических памфлетов (тогда это надо было делать, и спущенные сверху планы никто не отменял), в репертуаре всегда было место для произведений о ветеранах. Ветераны – это моя «больная» тема, потому что мой отец прошел всю войну и дошел до Берлина. Именно по его рассказам я знаю цену этой победы.

К сожалению, любовь с «роком» не получилась – это не мое. Свой коллектив передал другому руководителю и ушел во Всероссийский фонд культуры, филиал «Саратовский». Именно там я встретил молодых артистов, с которыми стал работать в театре «Веселые маски» Саратовской филармонии. Я пришел в этот театр и остался в нем. Театр для детей – это потрясающая и благодатная работа. Тем более, что сменив название «Веселые маски» на эстрадный театр для детей «Арт-ревю», мы получили возможность соединять в спектаклях самые разные жанры: театр, эстраду, цирк и куклы – как говорится, «все смешалось в доме Облонских».

О современной эстраде

Почему я ушел с эстрады? Современная эстрада опошлилась – это мое глубокое убеждение. Даже тех актеров, которых я уважаю (Владимир Винокур, Клара Новикова) – не минула сия чаша. Они тоже «гуляют» по «половым» щелям в угоду «рыночному» спросу.

Что такое эстрада сегодня? У Винокура сейчас одна «маска» – это неинтересно. Ефим Шифрин мне больше нравится, потому что у него более «теплые» рассказы, но опять же, две-три «маски» заикающегося неудачника-оптимиста. Тетя Соня Клары Новиковой, пожалуй, один из самых удачных персонажей. Это было довольно свежо и смело в те времена, потому что о евреях раньше говорили уничижительно, а она взяла и вынесла на эстраду мудрую и умную женщину. Клара посмотрела на еврейство с другой стороны. Она получила «Золотого Остапа» в Одессе и дальше пошел «взлет», и это хорошо, потому что на эстраде женщине пробиться безумно тяжело.

Как бы ни ругали Евгения Петросяна сегодня, на мой взгляд, это последний из могикан, оставшийся на эстраде. Более того, рядом с ним именно эстрадные актеры. У него замечательный коллектив, и то, что он делает, – это огромный труд, за который хочется сказать «спасибо». А результат – аншлаги на его «Кривом зеркале».

Первый, у кого хватило мужества уйти в театр, – Геннадий Хазанов. Ему стало тесно в эстрадных рамках четырех-пяти реприз «водка, теща, секс, «ночные бабочки».

Сейчас на эстраде вседозволенность, скоро уже не над чем будет смеяться – включите любой телеканал и услышите в новостных и других программах те же репризы. Более того, некоторые наши политические лидеры дадут фору любому эстрадному артисту.

Сейчас, будучи руководителем, режиссером и актером эстрадного театра для детей «Арт-ревю», вместе с коллективом создаю спектакли о простых человеческих ценностях: о доброте, о том, что нельзя обижать тех, кто меньше и слабее (неважно, звери это или дети), о любви к родному дому, к родной земле, умении видеть и слышать вокруг себя, наслаждаться и получать удовольствие от жизни. Наш коллектив не «всеяден», но нам стали узки рамки чисто детских спектаклей. Нашему театру есть что сказать (половина артистов коллектива – трое из шести – со званиями), поэтому в репертуаре «Арт-ревю» появились такие программы, как «Эта удивительная Тэффи», «Вечер юмора» и музыкально-поэтический спектакль «Ради жизни на земле».

Путь к режиссуре

Режиссура «потащила» как бы невзначай. Я практически без подготовки поступил в Московский государственный институт культуры, специализация «Режиссура театрализованных массовых представлений».

К моменту поступления уже делал городские мероприятия, торжественные праздники для заводов, посвящение юбилейным датам. Сделал много стадионных праздников для Саратовского авиационного завода: «двигал самолеты и танки» в прямом смысле этого слова. Это были огромные действа, одним из первых в Саратове стал делать такие массовые праздники. Когда «делаешь» стадион, в твоих руках большая кисть, которой ты можешь писать на огромном полотне сцены стадиона и неба.

Спектакль с названием «Жизнь»

Если честно, оглядываясь назад, на весь свой пройденный путь: театр кукол, годы учебы, работа с известными мастерами сцены, такими как Клавдия Шульженко, Юрий Гуляев, София Ротару, Клара Новикова, Лев Горелик и многими другими, у которых исподволь учился мастерству, я вспоминаю студенческие годы в Институте культуры, когда на одном из курсов мы играли отрывок из «Антония и Клеопатры» Шекспира. Я играл Антония, и во мне поселилось и до сих пор не дает покоя то, что называется «театр».

Я понимаю Хазанова, понимаю многих мастеров эстрады, которые с годами тяготеют, так сказать, к «высокому» искусству. Эстрада – это тоже искусство, и далеко не все покоряют эту вершину. Эстрада – это тяжелый труд. Когда про эстраду говорят «легкий» жанр – это не так. Это «тяжелый» жанр. Но мне безумно хотелось бы сыграть комедию или трагедию. Может быть, с годами понимаешь ценность такого литературного материала, где за время спектакля с твоим героем происходят всевозможные коллизии, драматургические перипетии, когда ты раскрываешься и перевоплощаешься каждый раз по-новому.

Хотелось бы написать и сыграть моноспектакль под названием «Жизнь». Вспоминается книга Станиславского «Моя жизнь в искусстве», но я совсем не об этом. Мне бы хотелось сыграть спектакль о людях нашей профессии, об актерах, которые влюбляются, любят, мучаются, переживают… И это великое счастье – выходить на сцену к зрителю – я бы не променял ни на что. Наверное, это что-то свыше – это крест… Но это – мой крест!

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=10032011005850&oldnumber=566