Официальный сайт
|
|
Александр ДАВИДЕНКО
(Окончание. Начало в № 11 (569) от 31.03.2011 г.)
Линейный аспект, проявляющийся в трансформации пятна в широкий, удлиненный мазок, с ярко выраженной «рисующей» функцией, усиливается, обретает «первичные» признаки. Так, в работе «Букет и фрукты. 2006 г.» легкие, как бы случайные, пока не настаивающие на своей роли протагониста, обрывки жирных линий черного цвета, лишь в отдельных местах обретающие грозную насыщенность, «цензурируют» гармонию цветовых пятен, вводя новую, более жесткую, упорядоченность. Не суровая – штриховая, а прихотливая, узорчатая, играющая линия (словно узкая лента, вплетенная в цветную ткань и не позволяющая той вольно рассыпаться на плоскости), не настаивающая на строгом нормативе, а лишь корректирующая «излишнюю» хаотичность, – таков появляющийся контур в работе «Букет на фоне луны. 2008 г.». Этот контур обретает мощь, становится формообразующим элементом в двух следующих работах: «Букет у окна. 2009 г.» и «Музыкальный букет. 2009 г.». Здесь мы уже наблюдаем жесткую графичность с минимальной градуировкой цвета. Исходная поверхность работает как основа, участвуя в конструировании формы, и лишь тонирована. Это можно назвать декларацией порядка, простоты и ясности формы, но формы знака, символа, а не реального предмета.
Оконтуривание как прием идет от клаузонизма П. Гогена: «Окаймляя красочные пятна четким контуром, Гоген воскресил ту любовь к арабескам и орнаменту, которая была в египетской живописи, в византийской мозаике, в готических vitraux, в японских какемоно, но исчезла под дыханием живописного реализма» (Я. Тугенхольд «Последние течения французской живописи»). Но у того линия никогда не играла столь агрессивной роли, она лишь способствовала выявлению и обособлению цветоформы, а у П. Маскаева контур не менее, а часто и более заметен, нежели цвет, что напоминает стилизацию под витраж или перегородчатую эмаль с жесткой разграничительной линией.
Уже в работе «Груши. 2009 г.» практически используется двухцветка: рисующий черный исполняет функцию фиксации предметности, а нюансировка охры наполняет предметность материальной сущностью. Белый фон (как лист белой бумаги в графике) сам становится условной материальностью, намекая на скатерть, покрывающую стол и переходящую на заднем плане в декоративные складки, решенные, скорее, пейзажно, над которым ковровым орнаментом встает причудливый (в отличие от аскетичности центральной части) декоративный задник. Но параллельно с этим уже намечено движение в сторону снятия внешних ограничений, упразднения пространственной фиксации конкретной формы («Цветы и фрукты. 2008 г.»). Правда, форма, получив возможность вздохнуть, обретя свободу непосредственного соприкосновения с окружением, сохраняет приобретенные навыки, оставаясь в рамках более живо трактуемых, но персональных зон, осторожно нащупывая эти условные границы, словно не до конца веря своей свободе. Впрочем, эта свобода действительно имеет место, что наглядно демонстрируют группы, составленные из фруктов, все еще «плененные» четким черным контуром.
Эту «плененность» цветоформы нам демонстрирует «Букет. 2010 г.»: даже исчезнувший черный контур незримо присутствует, цвет, привыкший к пространственному ограничению, уже не может нарушить условных границ, образуя сгустки, настаивающие на определенной пластической трактовке.
Преодолеть скованность цветоформы удалось в работе с тем же названием и того же года: доминирующий цвет не навязывает конкретных предметных ассоциаций, хотя и сохраняет некую абстрактную предметность, вернее, ее следы, ее эманацию, имеющие признаки геометрической формы, но не конкретной, вещественной определенности. Это особенно ощутимо по контрасту с оконтуренными плодами, имеющими жесткую овальную конфигурацию, но – как ни странно – тоже без точной предметной привязки.
Близок к такому же решению «Букет с фруктами. 2010 г.», с его удачным совмещением неинтенсивного цвета, локализованного в небольшие пятна, и легкого, деликатного контура, поддерживающего их геометрию. Использование в качестве рисующей линии синего, а не черного цвета (еще один «Букет. 2010 г.»), а также более светлых красок, позволило создать радостное настроение, в отличие от сосредоточенности предыдущего «букета».
Напряженно звучащий натюрморт «Фрукты. 2009 г.» – это столкновение основного синего (столь любимого голуборозовцем П. Кузнецовым), желтого и красного цвета. Конфликт частично снимается общей холодноватой тональностью. Но возникает противопоставление иного рода: статике подчеркнуто предметной композиции центра противостоит энергичный общий фон (резкие закругленности цветных линий стола и упрямые, ритмизованные вертикали задника). Сочетание пластических и колористических контрастов усиливает динамичность композиции.
Можно по-разному интерпретировать слова П. Гогена: «Ищите гармонию, а не контрастов, единства, а не многообразия. Пусть от ваших работ веет покоем и миром души» (из книги «Прежде и потом»), но выставка натюрмортов П. Маскаева, отличаясь именно многообразием художественных приемов, умением использовать как сближенные, так и контрастные цвета, имеет одно общее качество – обретение гармонии в рамках отдельной композиции. Попробуйте посмотреть на его работы от противоположной стены, откуда нельзя определить не только тип исходной предметности, но даже намек на нее. Вы увидите разное, но всегда гармоничное распределение цветных пятен в пределах выбранного прямоугольника, создающее волшебный декоративный эффект. В этом и заключается единство представленного многообразия – творческое кредо П. Маскаева.
Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=6042011230903&oldnumber=570