А не сплясать ли нам трепака…

Юрий ЧЕРНЫШОВ

30-го марта в помещении кафе «Сливки» состоялся круглый стол на весьма обширную тему, которую можно обозначить как «О национальном вопросе». Мероприятие было организованно региональным отделением ЛДПР и формальным поводом для него можно считать презентацию Законопроекта о защите русских. Законопроект подготовлен партией ЛДПР и готовится для внесения в Госдуму.

Всего в круглом столе приняли участие около 30 человек, что можно считать разумным пределом для подобного рода мероприятий. Открыл форум лидер молодежной организации ЛДПР Николай Асафьев, сразу после вводного слова демократично передавший ведение заседания Михаилу Деришеву, шеф-редактору интернет-телеканала «Версия-Саратов».

Для участия в обсуждении были приглашены, как объявил Асафьев, представители всех национальных диаспор, известных в городе, представители националистических, антинационалистических, интернационалистских, антифашистских и других общественных, а также партийных организаций, в сферу деятельности которых включен национальный вопрос.

Правда, как выяснилось, под национальным вопросом понимался в основном «русский вопрос». И на приглашение лидерам 31-й диаспоры откликнулась только председатель «Русской общины» и «Центра русской культуры» Тамара Кайль, направившая на форум своего представителя. А из лидеров или представителей национальных диаспор на КС никто не пришел. Объяснение этому было дано почти сразу: все они – коллективные члены «Единой России», а она на диалог с представителями оппозиционных и националистических сил идет неохотно.

Впрочем, интерес диаспор в каких-то пределах мог отразить и председатель правления Ассоциации национально-культурных объединений Саратовской области Александр Зуев. Из представителей же системной оппозиции в обсуждении принял участие только куратор СОИ и лидер регионального отделения партии «ЯБЛОКО» Дмитрий Коннычев. Так что основными участниками форума стали представители националистических организаций и несистемной оппозиции: «Русский блок», «Славянская община» региональная культурно-просветительская ор-

ганизация «Центр русской культуры», АНТИФА и «Левый фронт», а также недавно созданная организация «Общее дело», позиционирующая себя как «русские демократы», не согласная ни с одной из известных концепций по национальному вопросу и государственному строительству и заявляющая о себе в своей декларации, что «МЫ отличаемся от всех партий и движений тем, что МЫ знаем, как построить в России русское национальное государство, и МЫ его построим».

Объясняя необходимость принятия Закона о правах русских во вступительном слове, Николай Асафьев остановился на имеющихся, по его мнению, нарушениях прав русских в своей стране. Уже в этом введении в проблему проявилось «белое пятно», наложившее отпечаток на все дальнейшие суждения, кем бы они ни высказывались. А именно, не был обозначен (как не был обозначен и в законопроекте) субъект, относительно которого идет речь. Попросту говоря, не было дано четких, однозначно понимаемых определений «русского»: русской национальности и русского народа, и не указаны элементы их документальной регистрации. А без этих определений не может существовать, как говорят в юриспруденции, правосубъектность.

Поясню на простом примере, что это значит. Допустим, при наличии «Закона о государственной поддержке русского народа» гражданин обращается с жалобой к власти или в суд, что нарушены его права как русского. А откуда видно было предполагаемому нарушителю, что пострадавший – русский? И как чиновнику или судье убедиться в том, что заявитель жалобы – русский? На лбу этого не написано, графа в юридическом документе – паспорте, указывающая национальность, отсутствует. Ясно, что такого субъекта права, как «русский», в юридическом смысле не существует, и потому судебное рассмотрение и удовлетворение претензий не может состояться. Нет «русского» – нет русской проблемы! И закон о защите прав «русских», сколь бы он ни был суров, никакого практического значения не имеет, если не существует такой юридической дефиниции, как «русский», «русское».

Вынужден прибегнуть к скучному, но необходимому почти цитированию, хотя бы по популярному источнику – Википедии: «Установление круга лиц, подпадающих под действие норм отраслей права, делается посредством перечисления признаков, указания на качества, которыми субъекты должны обладать, чтобы выступить в роли адресатов норм отрасли. Совокупность установленных нормами права качеств, дающая субъекту возможность быть носителем юридических прав и обязанностей, называется правосубъектностью». Сейчас понятия «русский», «русскость» – только культурно-социологические определения. Как, впрочем, и названия других национальностей. Нельзя, правда, не сказать, что над этим скользким вопросом не задумывались составители Проекта Федерального закона «О государственной поддержке русского народа». Но основополагающие определения, предложенные в этом законопроекте, невозможно использовать практически, в силу их расплывчатости.

Таковы, например, определения, данные в статье 2 «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе»:

«Для целей настоящего Федерального закона используются следующие основные понятия:

1) русский народ (русская нация, русские) – исторически сложившаяся устойчивая этническая группа людей, объединенных общностью происхождения и исторической судьбы, русского национального самосознания, русского языка, русской культуры, русских обычаев и традиций, являющаяся государственнообразующей нацией российского государства».

Можно ли по этим «признакам» отличить русского от, скажем, цыгана? Якута? Угро-финна? Скажете – по языку? Но многие граждане, не являющиеся русскими, говорят на русском языке грамотнее, чем считающие себя русскими, но кроме мата, похоже, не помнящими ничего больше из великого, могучего и т. д. А что такое «русское национальное самосознание»? Как его «опознать», например, при судебном разбирательстве претензий на нарушение прав по национальному признаку? А что такое русские традиции? Кстати, по поводу последних. Традиции являются одним из идентифицирующих признаков национальности, это, несомненно, так.

Так, к традиции относится исполнение национальных танцев по тому ли иному случаю. Танец – это и демонстрация национальности или культурной общности. Это понимали, кажется, все участники обсуждения, и неоднократно с большой обидой упоминались случаи «неуместного» исполнения танца «лезгинки» выходцами с Кавказа («лезгинка», кстати, это скорее интернациональный танец, танец кавказских народов, чем национальный). Упоминались в свете именно «нарушения прав русских». И кто-то резонно заметил: а не станцевать ли точно так же на улицах трепака – русский народный танец? Оно, может, и можно бы. Да кто же помнит, как он танцуется? Потеря традиций, идентифицируемых как «русские», вовсе не означает нарушения прав по признаку «русский». Это вопрос культурно-исторической памяти самой нации, если угодно. И возрождение памяти о подобных культурных традициях, коренится, скорее, в области финансирования культуры и развития общественных культурных организаций, таких, как, скажем, «Центр русской культуры», чем в законах, «обязывающих» поддерживать традиции. И надо заметить, что об опыте этого Центра, недавно отметившего свое десятилетие, никто из борцов «за русских» не упомянул, хотя газета «Русская речь» с объемными и, порой, великолепными материалами, посвященными именно возрождению традиций, именуемых «русскими», и действиям, способствующими этому, лежала перед каждым.

Не говорю уже о том, что в Саратове издается журнал «Русский проект», постоянно пишущий о национальном самосознании. И ни одно из этих изданий не испытывает нарушения прав по признаку «русскости». Это говорит еще и о том, как поверхностно оценивают реальность участники обсуждения. Мне, признаться, иногда было неловко за иные высказывания, говорившие лишь о том, как далеки они от того народа, о котором, якобы, пекутся.

Дошло до абсурда. Чтобы уйти от неудобного вопроса: а кем же считать Пушкина и других известных людей, корни происхождения которых далеки от русской земли, националист Павел Галактионов отверг африканские корни великого русского поэта. «Биографию поэта испортили», – вот и весь русофильский сказ. Как будто нет, хотя бы, известного произведения «Арап Петра Великого». На чем основаны подобные утверждения, – осталось неизвестно.

Не менее понятны были и иные «глобальные» предложения по государственному устройству. «Мы выступаем за создание русского государства без всякой апелляции к нынешней власти», поскольку, мол, «у нас сейчас в стране стоит не наша власть, несмотря на то, что у президента и премьера русские фамилии», – сказал лидер регионального отделения общественного движения «Общее дело» Алексей Шереметьев. Но что оно такое – «русское государство», без определения «русскости», так и осталось загадкой.

Звучали и иные высказывания. Но чем их становилось больше, тем становилось и яснее, что никто из поборников «русскости» даже близко не подошел к реалистическим оценкам нынешней ситуации и не увидел в сложных процессах отмечаемую по всему миру межкультурную напряженность, носителями которой являются различные нации. Никто даже не коснулся кризиса концепции «мультикультурности», то есть кризиса представлений о мирной интеграции мигрантов с иной, чем у населения принимающей страны, культурой. Никто не оценил угрозы «столкновения цивилизаций» и возможностей преодоления этой угрозы в условиях ускоряющейся глобалистики.

Наиболее добротно и последовательно изложил видение национального вопроса и проблем, вытекающих из него, координатор СОИ и лидер саратовского отделения партии «ЯБЛОКО» Дмитрий Коннычев. Он справедливо обозначил язык как основу русской культуры. Но, в то же время, сам по себе «русский язык – не показатель того, какую страну мы будем иметь в будущем». Поэтому говорить о государственном устройстве надо учитывая исторические особенности страны. Россия сейчас несимметричное государство. Она конфедерация по отношению центра и национальных республик – Кавказа, Татарстана, Мордовии, которые обладают достаточно широкими правами. И, в то же время, – отношения Центра и обычных русских территорий строятся по унитарному принципу. Что вызывает обиду и недоумения. Это проявляется, в частности, и в назначении глав регионов: республики имеют больше возможности влиять на выбор руководителя.

Объясняя тот факт, что республики, в частности, кавказские, финансируются в расчете на душу населения в больших размерах, чем остальные регионы, Коннычев пояснил ситуацию на гипотетическом примере: «Если рязанский Иван возьмет в руки автомат и уйдет в леса, то федеральный центр заплатит ему столько же, сколько и кавказским республикам, а на Рязанскую область распространится принцип федеративности», – сказал он. И главная проблема нашей страны, пояснил Коннычев, не в национальных отношениях, а в том, что политический класс – это компрадорская элита. Она содержит основные капиталы и относится к России как к временному полю зарабатывания денег, платит разным территориям разные деньги, чтобы не было проблем».

Собственно говоря, это совершенно так. Что остается делать Центру, чтобы устранить последствия войны (даже войн) в Чечне? Естественно, восстанавливать разрушенное. Значит, необходимо большее финансирование. А в пересчете на душу населения это и приводит к соответствующей статистике. А разве есть иные варианты?

Эту точку зрения поддержал и Антон Касс. Он привел статистические данные, из которых следовало, что основное население кавказских республик этих денег не видит. По его мнению, все выделяемые ресурсы присваивает себе правящий бюрократический и олигархический класс – такой же, как и в федеральном центре. Средние же зарплаты в этих республиках самые низкие.

При столь различных взглядах на национальные проблемы не удивительно, что дискуссия не повлияла на устоявшиеся взгляды. Как отметил в заключение ведущий, «национальный вопрос» – это производное многих других проблем: назывались экономическая, коррупция, десятки раз прозвучали укоры по случаям исполнения «лезгинки» в непотребных местах, указывалось на засилье кавказцев в Академии права и т. д. Страна наша остается весьма сложной по структуре: Федерацией по отношению к Кавказу, унитарной по отношению ко всей остальной территории, что тоже вызывает споры. Лично для него, заметил ведущий, непонятно, зачем нужны диаспоры? И он своих взглядов не изменил.

А резюмируя, можно отметить, что, строго говоря, кажется, не было названо ни одного (!) – это хочется подчеркнуть – ни одного юридически чистого нарушения прав человека по признаку, что он – русский. Все примеры нарушений, которые приводились и которые действительно имеют место, есть примеры нарушений по иным признакам – по признакам нарушений прав человека, не связанные прямо с национальностью, то есть – гражданских прав. Такое смещение понятий и, соответственно, характера дискуссии, является следствием хронической болезни общественных структур: неумения логически мыслить и методологически оптимально выстраивать обсуждение. Потому и происходит мифологизация и некорректная интерпретация реальности и подмена анализа эмоциональными оценками и выражениями обид. А на этом правосубъектных отношений, а значит и закон, построить невозможно.

Строго говоря, круглый стол явился, скорее, натуральной «ярмаркой» взглядов на национальный вопрос и межнациональные проблемы, чем форумом по поиску каких-то объединяющих моментов. Никто в результате обмена продуктами своего интеллектуального труда не изменил своих взглядов, но есть надежда, что лучше стал понимать других. И то уже хорошо.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=4042012234419&oldnumber=613