Все что угодно….

Лана СОКОЛОВА

Шекспир в этом году пользуется бешеной популярностью у саратовских театров. За три месяца на разных сценах мы увидели три спектакля по произведениям великого англичанина. Последним стала премьера «Двенадцатая ночь, или Что угодно», представленная на суд почтенной публики 1 апреля.

Судя по дате выхода в свет, спектакль следует считать скорее режиссерской шуткой, несмотря на комедийный жанр пьесы. Видимо, режиссер-постановщик Олег Загуменнов решил попробовать «поиграть» в театр времен Шекспира, недаром на программке значится: «Как и во времена Шекспира, в нашем спектакле все женские роли исполняют мужчины». Идея была, в общем-то, неплоха, если бы получила достойное воплощение. На деле же мы увидели нечто совсем другое – в женских ролях были мужчины, переодетые в женское платье, а это, с позволения сказать, не одно и то же, что исполнять роль. Обратимся к временам Шекспира, когда женщинам в Англии действительно был закрыт путь на подмостки, но мальчики-актеры проходили такую тренировку, которая превращала их в образцовых исполнителей женских ролей. Во всяком случае, в шекспировские времена это было в порядке вещей и воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

Что мы видим в «Двенадцатой ночи» Загуменного? Оливия (А. Степанов), молодая графиня, на деле оказывается брутального вида дамой давно не первой свежести. Весьма сложно поверить, что в такую «красотку» мог без памяти влюбиться герцог Орсино (С. Игнашев). Впрочем, сам герцог тоже не слишком походил на безответного влюбленного – не хватало ему томленья во взоре и печали не челе, слишком уж бодр и жизнерадостен был наш герой. Виола (Б. Илларионов) – роль для мужчины сложная вдвойне. Как мы помним, Виола переодевается в мужское платье, служа у Орсино, и в образе пажа появляется перед Оливией. Получается, что актеру предстоит играть мужскую роль с женской точки зрения. Заморачиваться этими сложностями, видимо, посчитали необязательным и ограничились лишь изменение тембра голоса.

Пожалуй, из всех женских ролей чаще попадала в образ Мария (А. Гулин), камеристка Оливии – по пьесе девица весьма бойкая и острая на язык. Но всем «героиням» не хватило женственности, легкого кокетства, жеманности – тех «женских штучек», которые присущи женщинам. Ведь недостаточно просто надеть платье и каблуки, чтобы сыграть женщину. Даже если бы «женственности» было «чересчур», это, скорее, добавило бы очарования образам. Не будем вспоминать тетушку Чарли Калягина, есть примеры местные – Баев и Кузнецов в оперетте «В джазе одни девушки».

Зато комические персонажи были на высоте. Мальволио Михаила Юдина был превосходен в своем нарциссизме, лести и угодничестве своей госпоже. Стопроцентное попадание в роль, яркий и запоминающийся образ дворецкого, созданный актером, вызывает больше эмоций, чем главные герои. Хорош был сэр Эндрю Эгьючик (А. Кашинский) в костюме, напоминающим Шляпника из «Алисы в стране чудес». Этот поклонник Оливии сам чем-то напоминал Шляпника – нескладностью, забавными коленцами и в то же времявызывал даже сочувствие своей детской наивностью и доверчивостью, роддаваясь на «провокации» сэра Тоби. Глядя на сэра Тоби, невольно вспоминались слова полковника Честнея («Здравствуйте, я ваша тетя»): «Я старый солдат и не знаю слов любви…». Пробковый шлем и солдатская шинель, видимо, должны были сказать зрителю о бравом прошлом дядюшки нашей герцогини.

Шинель – еще одна «любовь» саратовских режиссеров, связанная с Шекспиром. Мы уже видели сей предмет гардероба в «Гамлете», «Отелло» и вот теперь в «Двенадцатой ночи» (заметим, что спектакли ставились разными театрами). Еще один член комического «квартета» – шут Фесте (А. Новохатский) в совершенно не свойственном для шута одеянии – цилиндре и фраке. Впрочем, одеяние ведь не самое главное для шута...

Что ж, дело-то происходит в стране Иллирии, вполне возможно, что там мода такова, что шуты ходят во фраках. Так или иначе, этот «квартет» оказался самым ярким в спектакле и перетянул «одеяло» пьесы на себя, оставив любовную тему и главных героев на заднем плане. И, можно сказать, вытянул весь спектакль.

Вспоминая фразу о том, что женские роли исполняют мужчины, хочется уточнить, что совсем не так, как во времена Шекспира. О том, что с текстом оригинала обошлись весьма вольно и основательно подкоротили, говорить уже не стоит; хорошо хоть фабулу сохранили.

Итак, что все же представили зрителю? Еще одну версию Шекспира по-саратовски? Вполне возможно, это была пародия на шекспировский театр, или первоапрельская шутка режиссера, или… что угодно. Вероятно, вторая часть названия спектакля наиболее точно отражает увиденное. Радует одно – увиденное было забавным и нескучным.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=4042012235032&oldnumber=613