Новая иконография

Александр ДАВИДЕНКО

Необычная для традиционных способов коммуникации выставка художника Константина Худякова проходит в залах музея имени А. Радищева. Ее название – «Искусство высокого разрешения» – предполагает не только увлеченность технической точностью в воспроизводстве объекта, но и более широкий взгляд на мир, представление о нем как о сложной, вложенной и неисчерпаемой структуре.

На многих работах воспроизводится «попиксельная» информация о видимом мире, и зрителю предлагается изменять порог чувствительности глаза. В элементарных ячейках изображения можно рассмотреть отражение целого объекта, даже группы объектов, находящихся как бы позади художника. Этот прием можно трактовать не только как следование или развитие принципа «атомистической структуры» П. Филонова, но и как собственное представление о цельности Мира, в котором малое есть не только органичная часть большого, но и носитель такой же информации. Есть и другая сторона «высокого разрешения»: визуализация душевного напряжения, физической боли (перенесенной или ожидаемой), причем визуализация в рамках формально статичной структуры.

Речь идет о большом цикле «Библейских образов» (для пуристов можно уточнить – апокрифических). Это своеобразные «оплечные портреты», выполненные анфас. Слово «портреты» недаром взято в кавычки, так как это не изображение конкретных людей (хотя в названиях – имена собственные), но иконографические типы. Перед нами, действительно, обобщения, результат синтеза, в том числе и в буквальном смысле слова. Каждый отдельный образ – сложная совокупность множества частных элементов человеческого лица. Та или иная выразительная деталь явилась своеобразным пазлом, что позволило множество лиц переплавить в итоговый условно-конкретный лик. Именно это объясняет то общее, что просматривается в «портретной» серии. Более того, хотя мы видим женские и мужские лики, но в мужских ликах присутствует женская «фракция», а в женских – мужская. В этом можно усмотреть Библейское единое начало: Ева, созданная из ребра Адама, уже присутствовала в нем частью своей будущей плоти.

Говоря о выразительности созданных образов, надо отделить художественную составляющую от технической. Душевное и физическое напряжение, с трудом преодолеваемая боль, свершаемая и предощущаемая жертва ради высшей Идеи, – все это передано в рамках статичной формы, как проявление некоего стоицизма. Лишь расширенные белки глаз, да проступающие на скулах, на лбу и веках кровавые пятна, говорят о сверхнапряжении, на которое способен не простой человек, а страстотерпец. Эта «стоическая» формула оказывается на редкость выразительной, говорящей много больше иных театральных жестов.

Правда, реализация задуманной идеи с использованием холста и фотопечати, то есть приближение к традиционному носителю информации, на мой взгляд, неудачна. Обращение к такому элементу поп-культуры, как полиграфическое тиражирование, низводит серьезную авторскую работу до уровня дешевого постера, каковым она, в конечном счете, и становится. В результате стертая, матовая поверхность выглядит мертвым отпечатком (игра мазков масляной краски, напротив, оживляет картину).

Выход из этой ситуации предложен са-

мим К. Худяковым: в одном из залов установлен монитор, на экран которого проецируются образы, которые сменяют друг друга, как бы прорастая один из другого, пластически трансформируясь. Не говоря уже о расширении контента как результата построения динамического ряда, воспринимаемого и как мартиролог, и как список в поминальной молитве; сами технические возможности носителя раскрывают те качества авторской идеи, которые были утеряны в варианте с «принтами»: сочность цвета, объем и то особое свечение, которое придает видимой материи характер особой субстанции, носителями которой являются люди уже «не от мира сего». О том, что технически более качественным продуктом является не обычный «принт» на холсте, говорит и сравнение работы «В начале было Слово» («принт») с работой «К. Маркс» – на фото (стерео-лайт-панель).

К. Худякову близка не только плакатная образность («В начале было Слово», «Иоанн», «Челюсти» и др.), но и несколько прямолинейная ирония. На выставке представлены две работы, которые являются «антонимами» известных пейзажей («брендов») русских художников: «Боровский дворик» (язвительное противопоставление «Московскому дворику» В. Поленова) и «Орлы прилетели» («перпендикуляр» «Грачам» А. Саврасова).

Очень интересно и необычно трактован известный миф в работе К. Худякова «Рождение Венеры». И дело здесь не в том, что изображение множественно (многофазность,

своеобразный симультанеизм), а в том, что пластическое решение (освобождение от целлулоидной скорлупы, преображение холодного материала в живую плоть) вызывает в памяти совсем другой миф: о скульптуре Галатеи, которую изваял Пигмалион и оживила Афродита. Эта эффектная работа лишена эротизма, в ней привлекает холодная красота создаваемого объекта, изысканность поз и самой композиции. Даже работа «Искушение» не является таковым в традиционном понимании. Перед нами искушение красотой абстрактных форм, волей случая принявших облик женского тела. Светящаяся «аура» (некоторые насмешливо называют ее «целлофаном») словно отделяет объект эстетического наслаждения от будничных толкований.

Урбанистические пейзажи, выполненные в стиле «фэнтези», вызывают уважение сложными ходами дизайнерских решений. Глядя на них, можно восхищаться точность деталировок, густоте оркестровок исходной «мелодии». Но они оставляют зрителя равнодушным потому, что идея, визуализацией которой занимается К. Худяков, воспринимается им абстрактно, как нечто такое, что если и произойдет, то не здесь и не с ним. Описываемая ситуация художником не переживается, а сухо конструируется, причем с имперским размахом, с удивительной избыточностью в элементах композиции. Это взгляд постороннего наблюдателя, возможно, Арбитра, знающего все наперед, потому не удивленного и не взволнованного катастрофой. Даже «Посвящение Оскару Паницца. 1917–1919 гг.» О. Дикса, несмотря на «какофоническую» композицию, эмоционально заряжено, хотя тоже является выражением ожидания апокалипсиса в рамках урбанистического пейзажа. Кстати, в этом тоже проявляется разница между взволнованным экспрессионизмом и отстраненным постмодернистским взглядом.

Неправы те художники и журналисты, которые презрительно называют показанное на выставке «фотошопом». Во-первых, искусство владения сложным инструментом редактирования изображений в полном объеме доступно не каждому, а уровень профессионализма К. Худякова гораздо выше уровня профессионализма многих «традиционных» мастеров кисти. Во-вторых, для того, чтобы работать с «фотошопом», необходимо иметь помимо незаурядного креативного мышления, качественный исходный материал. То есть, в отличие от «обычных» художников, закупающих готовые краски и грунтованные холсты, К. Худякову приходится самому готовить «базовые элементы» – огромное количество хороших снимков, которые путем сложных манипуляций трансформируются в итоговый продукт. Продукт, который, вопреки протестам многих, можно назвать произведением искусства.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=14062012000146&oldnumber=622