|
| К свежему номеру |
«Пространства мастеров»
Александр ДАВИДЕНКО Эрос и танатос в творчестве А. Ванина присутствуют в сложных переплетениях и разных пропорциях, лишая образы однозначности и смысловой определенности. Его искусство провокативно, но находится в рамках цивилизационных норм, оскорбляющее вкусы разве что отчаянных пуристов, не допускающих даже мысли о возможности художественной интерпретации табуированных территорий.
(Окончание. Начало см. в №№ 21 (579) и 22 (580)
Посмотрите, как тактично интерпретирован им акт дефлорации («Начало. 2002 г.»), или момент наркотической ломки («Доза – ноль, ситуация – минус. 2002 г.»). С осторожностью, но вместе с тем вполне определенно, он использует сакральные образы, предлагая иное толкование привычного: «Окно. 1993–1999 гг.» – это новая икона (см. фото). Письмо по левкасу на дереве (незыблемая твердь), в глубоком внутреннем «ковчеге», с остатками «ковчега» внешнего, дается образ, а не портрет, лик, а не лицо. Особый характер презентации живописного высказывания не оставляет сомнений в исходном образце (это дополнено стилизованными фигурами по краям в виде клейм). Но это лишь внешняя стилизация, важнейшим элементом, изменяющим концепцию знаковой формы, является треугольник, в словаре символов А. Ванина маркирующий женское начало. То есть перед нами иконный образ «окна в вечность» (опять отношения эрос-танатос). Прекрасная работа!
Вообще, драматические коллизии в жизни художника, благотворно сказываются на его творчестве – об этом можно судить по замечательной работе «Предисловие к неизвестности. 2000 г.», выполненной опять же на доске, в углублении – опять «ковчег», но форма которого напоминает не только обобщенную до уровня символа женскую фигуру, но и другой символ – фаллический (а зная, о чем идет речь, понимаешь, что смешение этих двух символов закономерно), являющийся материальным воплощением ответного демарша. Перед нами попытка подавления одного сильного чувства – любви, влечения, другим – отторжением, гневом. Соединение любви и ненависти.
Продолжая тему творческих подъемов и спадов, можно заметить (с долей иронии, конечно), что злой и голодный художник А. Ванин творчески активнее благополучного и сытого. Так, «Циркач. 2003 г.» (2003 год – это год всплеска положительных эмоций в личной жизни), производит впечатление поспешной, незаконченной зарисовки. Возникает подозрение, что в период сексуальной активности вся энергия исчерпывается и мало что остается для творческой сублимации. Этот грустный ряд можно продолжить: «Человек в желтой шляпе. 2003 г.» (сравните с прекрасной работой «Апрель. 2006 г.», в которой использован тот же типаж, но пластическая интрига соединений выпуклостей и впадин, пустот и заполнений в грязно-серой структуре, напоминающей грубую отливку из гипса, – все эти метаморфозы форм представлены с исключительной виртуозностью). Встречаются работы, в которых декоративность узора скорее скучна, нежели занимательна, а само решение довольно поверхностно: «Четыре туза. 2002 г.», «Вождь. 2002 г.», «Тотем. 2001 г.». И все же на этой выставке подобные работы – исключение.
До сих пор речь шла о присутствии темы танатоса и эроса, но А. Ванин не ограничивается только этим. Можно посмотреть, как проявляется чувство иронии в пластических метафорах – «Вазы. 2005 г.» (два варианта). Правда, его ирония не «светла», в брутальности форм (а во втором варианте и в агрессии цвета) – уязвленное самолюбие, напряженные отношения с действительностью. В отличие от многих поздних работ, «Кабан – Крести. 1994 г.» лаконична и по цвету (разрабатывается серый цвет), и пластически. При таком выразительном немногословии включение даже небольшого числа элементов иной природы, нежели краска, «взрывает» фактуру, заставляет напрячься, опасаясь чрезмерности даже в малой дозе инопредметности. Это, конечно, не art brut (если не его салонная версия), но тяготеющая к нему форма, вернее, уже отходящая от него, украшенная «безделушками» – в отличие, например, от работ Ж. Дюбюфре.
В творчестве А. Ванина есть и лирическая линия, вернее, полоса, так как «чистой» лирики без отягощения философской, мировоззренческой проблематикой нет. Взять, к примеру, «Воздушный змей. 2004 г.» – праздничный по цвету, с половиной холста, не «оккупированной» жестким членением. Но определенность рисующей линии, фиксирующей в «стоп-кадре» истинное состояние, превращает оптимизм лишь в видимость, радость наполняется необъяснимой грустью. А белый змей, запущенный в голубое небо, как клочок листа бумаги, реет над невыносимой реальностью призывом о помощи, мечтой о лучшем, несбыточном. Более того, голубое небо уже находится в состоянии трансформации, приобретая ту же структуру, что и «нижний» мир, населенный безрадостным весельем. В «Tet a tet. 2000 г.», при всей инаковости форм жизни, очевидно чувственное начало, окрашенное не только сексуальностью: желание тактильных ощущений, некоторое смущение, первоначальная робость, даже нежность, т. е. набор человеческих чувств. Этому впечатлению способствует и общий колорит, построенный на тонких вариациях светлой и темной охры. Праздничная и звучная работа «Цветы в Бордо. 2009 г.» построена на мощных аккордах горячего бордового, раскаленного желтого и холодноватых голубого и зеленого, вспыхивающих в отдельных локальных зонах и сливающихся в едином ритме расходящихся волн (возникают ассоциации с кубистическими видами Москвы А. Лентулова).
Пожалуй, самая оптимистичная работа – «Смотрящие в небо. 2008 г.», причем не только по колориту (в хоровое звучание золотистой охры органично вплетены сольные партии красного, зеленого, голубого), но и благодаря улыбкам, щедро рассыпанным по декоративному полю, свободно блуждающим в живописном пространстве, иногда пересекаясь с возникающей из арабеска головой, иногда зависая в виде самостоятельного символа – «чеширской» улыбки. И в этом странном веселье словно присутствуют и отзвуки причудливых миров Х. Миро, и структур «композиций» В. Кандинского.
Хотелось сказать еще об одной особенности А. Ванина – о его способности сгущать интерпретационное поле, используя особые приемы презентации, но не за счет внешнего подобия, обыгрывания привычных форм, в непривычных коннотациях. Посмотрите на работу «Вторжение. 2006 г.»: динамично-равновесная композиция многослойна. Основа – единая в своей пластической организации, затейливая структура, была бы интересна сама по себе, настолько тщательно и продуманно обработана живописная поверхность. Но особый способ презентации усилил эмоциональное воздействие, усложнив само восприятие. Членение холста на четыре неоднородные части, а также их тонирование (как бы использование разных фильтров), грубое, бесцеремонное внедрение черно-белых «скрепок», прошивающих границы зон – все это усложняет интерпретационное поле, не позволяя ограничиться только изысканным декоративизмом.
В заключение необходимо остановиться на том, как А. Ванин использует разнообразные техники и материалы, оживляющие фактуру живописной поверхности: это и виртуозная кисть, отважно структурирующая возникающие образы на плоскости, и дриппинг (набрызгивание), часто применяемый художником, и кусочки грубого холста, залитые краской, и, казалось бы, случайные предметы (старые задвижки, замки, ключи, болты, ракушки и прочая атрибутика). В качестве основы используется или грунтованный холст или деревянная доска, проклеенная и покрытая левкасом. Но и это еще не все. Он производит последующую обработку живописной поверхности, покрывая ее «патиной времени» – осуществляет искусственное старение, придает видимость ветхой фактуры (в связи с этим можно вспомнить чуть ли не сакрализацию подобной ветхости А. Тапиесом). В итоге перед нами предстает многослойное – в прямом и переносном смысле (с точки зрения интерпретаций) – пластическое высказывание.
P. S. Хочется высказать робкую надежду на то, что и залы Радищевского музея вновь будут доступны и для талантливых саратовских художников подобного уровня, а не только для заезжих гастролеров, зачастую демонстрирующих продукцию сомнительного качества.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
