|
| К свежему номеру |
Книжная Полка “Рубашка” в критической стирке
Анна САФРОНОВА
Первый роман "Рубашка" драматурга Евгения Гришковца мне захотелось прочитать уже потому, что двое известных и неплохих литератора хором сказали, что это — не проза. Дескать, как драматург он еще туда-сюда, а вот прозу бы ему лучше не писать.
Собственно говоря, в "Рубашке" ничего не происходит. Герой (некоренной москвич, архитектор) с утра надевает рубашку, а вечером (точнее, ночью, уже под утро) ее снимает. В промежутке между этими нехитрыми действиями он переживает умеренно острые приключения: встречается с провинциальным другом, успевает разобраться в своих чувствах к любимой женщине, попасть в аварию, посетить несколько баров и ресторан, постричься, разрулить рабочий конфликт, примерно ответить на вопрос о смысле своей работы (в частности) и жизни вообще, познакомиться с неудачливым соперником, потерять перчатки, несколько раз неожиданно заснуть и увидеть "военные" сны…
А дело все в том, что проза Гришковца обладает такой обескураживающей ненатужностью, что, пожалуй, ставит в тупик не только тружеников пера, но и читателя, невычурностью не избалованного. "Разные разговоры, кое-какие приключения, кое-какие воспоминания, кое-какие вставные истории, перетекание героев из бара в ресторан и обратно, таксисты, девушки, автомобильные аварии, тоска, тревога, усталость, счастье, слезы, любовь — жизнь, короче. Жизнь, постигаемая автором с помощью того, что удается ему лучше всего — с помощью поразительно достоверной авторской интонации. <…> "Рубашка" — это, слава богу, ни "роман больших идей", ни "роман воспитания", ни тем более "роман, призванный перевернуть наши представления о жанре". Ничего этого нет и в помине, а есть вполне смиренная попытка хорошего вменяемого артиста попробоваться в новой роли — в роли романиста" (Лев Рубинштейн, "Еженедельный журнал"). Но не все так доброжелательны, как Рубинштейн, а мнения по поводу рубашки носят порой прямо противоположный характер — одним кажется, что это "необязательная" книга ("На самом деле таких легкочитаемых, но необязательных книг про то, как нужно жить на белом свете, должно выходить по пятьдесят в год, но отчего-то до сих пор в наших книжных они появлялись только в виде переводных романов от английских авторов второго ряда" -— Петр Фаворов, "Афиша"); другим же, напротив, кажется, что "Рубашка" — роман важный, глубинный, вовсе не "чтиво" ("Несмотря на то, что автор пытается дистанцироваться от своего персонажа, все, о чем вспоминает герой, — как приехав из провинции, состоялся в Москве, как не любил, а потом полюбил этот город, как боялся возвращаться в прошлое — на малую родину, как мечтал о славе и признании, а потом устал от бесконечной череды лиц, разговоров и собственной востребованности, — все это происходило, разумеется, с самим Гришковцом. Но еще и с сотнями тысяч других: Москва — город приезжих. И потому узнавание читателем самого себя в герое так же неизбежно, как было неизбежным в спектаклях "Как я съел собаку" и "Одновременно". Тираж романа, разумеется, придется неоднократно допечатывать" --Татьяна Демидова, "Ваш досуг").
Самое трогательное, что за одни и те же качества Гришковца то превозносят, но низвергают в геену огненную. "Как же мне невыносимо! Господи!!! Зачем я так влюбился?!!!" — восклицает в один прекрасный момент герой Гришковца, Саша — который, надо сказать, вообще много восклицает (и даже банального троеточия, обозначающего паузу в лирическом монологе Гришковец, увы, не стыдится!). И вот, извольте получить, уважаемый литератор, оценку. Один из экзаменаторов восхищенно ставит "пять" за "исповедальность", второй выводит ехидную двойку за банальность, да еще и указывает автору на место: "Проникновенная повесть для журнала "Юность"". Еще кое-что оттуда же: "Герой Гришковца столь же неприкаян, рефлексивен и влюблен, как какой-нибудь, прости господи, Мураками в угаре потерянного времени. Я не говорю, что один у другого списывает. Нет, оба просто описывают состояние человека, который не находит себе места. Самое обидное, что они не находят себе одного и того же места, и про это место мы давно уже все знаем" -— Ксения Рождественская, "Газета.Ру". В общем, как сказал поэт Герман Лукомников, критиками не избалованный, "поэт в России больше, чем поэт, но меньше, чем литературовед". В общем, Веничку Ерофеева за исповедальность ругать уже непристойно, а вот Гришковца пока еще — можно.
А уж какие противоположные оценки вызвал сам герой Гришковца (альтер эго автора) — до смешного. Если для Андрея Немзера Гришковец просто довольно безобидная разновидность литературного тинейджера, то уж Борис Кузьминский впал (и нас туда позвал) в некий трансцедентальный ужас: "Вслушайтесь в говорок архитектора Саши, кроткого растиньяка, сентиментального плейбоя <…>. Сквозь его конформистские мечтания и милитаристские сны, сквозь романтизм, благородство и инфантильную милоту брезжит социофобия, граничащая с социопатией; синдром Холдена Колфилда, история предыстерии. (Борис Кузьминский, "Русский журнал").
Весь этот веселый коллаж, думаю, убедил читателя, что роман прочитать стоит: не каждая "Рубашка" удостаивается такой критической стирки. Тем более, что вышла только что в свет новая книга Гришковца — повесть "Реки". Повесть эта была написана два года назад, но компьютер с готовым текстом у писателя украли, и он не стал восстанавливать утраченный текст, а написал новый, короче первоначального. Речь в новой книге уже не о Москве, москвичах и приезжих, а о Сибири.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
